— Грейди говорил, что со мной на борту власти не решатся стрелять, и им удастся уйти.

Она крепко взяла его за руку.

— Чад, топсель. Ты видел его?

Он отвернулся от моря и коснулся ее щеки, его пальцы дрожали от того, с чем они сегодня столкнулись.

— Черное на красном.

— Ты полагаешь…?

— Да. Это чистое безумие, но всё же часть легенды — у клипера Китингов, по слухам, именно такой топсель свисал с главной мачты.

— Красный фон, украшенный черной розой, стандартное изображение крови и смерти. Лишь один вид этого флага затоплял сердца моряков отчаянием. И они сдавались почти без борьбы.

— Боже мой, только подумай, что Келлин стремилась подражать Мэг Китинг, и даже создала современную версию «Эбонитовой розы».

— Ты говорил, что ее дочь звали Элли Роуз, — когда он кивнул, Софи продолжила:

— Элли Роуз. Эбонитовая Роза. Жизни Келлин и Мэг сплелись в невообразимый клубок, оказавшийся смертельным. Мне интересно…

— Да?

— Могли ли действия Келлин быть вызваны шпагой, украденной из гостиной? Помнишь странную энергию, которую мы почувствовали в парной рапире? Если эти рапиры действительно принадлежали Мэг и Джеку, возможно…

Чад покачал головой:

— Нет, Софи. Хотя в рапирах и может сохраниться энергия или эхо прошлого, я не верю, что они могут заставить человека действовать вопреки его или ее природе. Ты и я оба держали в руках рапиру Джека. Мы чувствовали вибрацию, но ни один из нас не пожелал сотворить что-то злое.

— Тогда что заставило Келлин поступать так жестоко?

— Вероятно, настала пора всё узнать.

На скалах волнореза, согнувшись и опустив голову, сидела Келлин, с завязанными сзади руками. Ее яркие волосы струились вокруг лица и плеч. Когда он и Софи подошли, то услышали, как инспектор Хэвершем допрашивает ее.

— Где прячется ваш корабль?

— В море, — хмуро посмотрела она на него.

— Вам никогда его не найти.

— Разумеется, мы его найдем. Сколько человек на борту?

— Дюжина. Все вооружены и бесстрашны.

Инспектор изумленно посмотрела на нее:

— Ну, вероятно, у них появится повод бояться, когда они узнают, что схватили их главаря.

Келлин пожала плечами и стала мрачно смотреть на землю. Она казалась съежившейся и мертвенно-бледной, как призрак решительной женщины, которую Чад знал, или думал, что знал.

— Я почти чувствую к ней жалость, — шепнула Софи ему на ухо.

Он понимал. Даже теперь ему было сложно совместить образ хладнокровной убийцы с той женщиной, которую он встретил в «Штормовой чайке».

Они остановились перед ней, и Чад провел рукой по своим волосам:

— Почему, Келлин?

Она косо посмотрела на нее, в ее бледные глаза оставались бесстрастными.

— Он взял ее с собой во Францию. Я не хотела, чтобы она уплыла с ним, но они оба настаивали. Это должно было стать чем-то особенным. Отец и дочь. Что могла сделать мать? Я согласилась, она уплыла.

— Это был подарок на день рождения, — прошептал Чад.

Келлин вздрогнула:

— Откуда вы об этом знаете?

— Элли Роуз рассказала мне. Что случилось потом?

Ее лицо исказилось мучительной болью.

— На обратном пути они зашли в Пенхоллоу, чтобы сбыть груз. Они всегда так делали. Отправлялись к французским берегам за продуктами, потом останавливались в Пенхоллоу, в Маллионе, а потом домой, в Портлевен. На этот раз, когда они подошли к берегу, разразился шторм. Корабль занесло на мыс, он разбился о рифы. Они зажгли огни бедствия… — с душераздирающим стоном, она запнулась.

Софи стала на колени перед ней:

— Помощь пришла слишком поздно, верно?

— Слишком поздно? — Келлин вскинула голову. Ее горячность заставила Софи встать, а инспектором снова нацелить на арестантку пистолеты.

— Люди Пенхоллоу бросились к утопающему судну Роба. Вот только вместо того, чтобы спасать команду и пассажиров, они наполняли свои лодки любым грузом, который вылавливали из воды. Только когда они насытили свою жадность, они стали спасать тех, кто еще не утонул. Но к тому времени Роб был уже мертв.

Ледяная злоба на ее лице убедила Чада в том, что она бы напала на них, если бы не была связана.

— Роб Куинси вел жизнь контрабандиста и знал, на что идет. Знал, что дьявольская удача когда-нибудь ему изменит, — Враждебность вдруг уступила место печали, и слезы покатились у нее из глаз.

— Но Элли Роуз… моя невинная Элли Роуз… Если бы только я ее не отпустила…

Она запнулась, закрыла глаза.

— Через неделю спасшийся матрос принес домой ее тело ко мне. Он рассказал, что произошло, как он слышал ее крики через разбитый корпус судна. Как он пытался добраться до нее. Как нашел ее разбитое тело, которое вынесло на рифы на следующий день. И как, пусть Господь сгноит их, люди отворачивались, пока он нес ее по этой чертовой деревушке.