– Не думал, что ему разрешат преподавать.

– Он начинает в этом семестре, - сказала она, с любопытством поглядывая на меня.

– Я думала, ты будешь в нем.

Разве не он твой поручитель Ре’лара?

– Он, - сказал я.

– Правда?
– Она явно смутилась, а затем быстро добавила, - Он наверное, просто не успел тебя позвать.

Или планирует заниматься тобой индивидуально.

Я проигнорировал ее комментарий, хотя меня задела мысль о том, что я за бортом.

– Разве Элодина поймешь?
– сказал я.

– Если он не псих, то он лучший из актеров, которых я встречал.

Фела хотела что-то сказать, а затем нервно огляделась и приблизилась ко мне.

Ее плечо коснулось моего, а вьющиеся волосы щекотали мое ухо, когда она тихо спросила: - Неужели он сбросил тебя с крыши Череповки?

Я смущенно хихикнул.

– Это запутанная история, - ответил я, а затем довольно неуклюже попытался сменить тему.

– А как называется его класс?
– Она потерла лоб и разочарованно усмехнулась.

– Не имею малейшего представления.

Он сказал, что названием класса было название класса.
– Она посмотрела на меня.

– Что это значит?

Когда я пойду к казначею и к ведомостям, он будет указан там как «Название Класса»?

Я признался, что не знаю, и после этого мы начали делиться друг с другом историями о Элодине.

Фела рассказала, что скрив застукал его голым в Архивах.

Я слышал, что однажды он целый оборот ходил по Университету с завязанными глазами.

Фела слышала, что он придумал целый язык с нуля.

Мне рассказывали, что он начал драку в одной из убогих местных таверн из-за того, что кто-то настаивал на слове «употреблять» вместо «использовать».

– Я также это слышала, - сказала со смехом Фела.

– За исключением того, что это было в таверне «Четверо и лошадь» и это был баронет, который не переставая говорил «кроме того».
– Прежде, чем я понял, мы оказались на первой линии.

– Квоут, сын Арлидена, - произнес я.

Женщина со скучающим видом отметила мое имя, и я извлек из черного бархатного мешочка гладкую плитку из слоновой кости.

На ней было написано «Феллинг- Полдень». Восьмой день допуска, достаточно времени для подготовки.

Фела вытащила свою плитку, и мы отошли от стола.

– Что у тебя?
– спросил я.

Она показала мне свою костяную плитку.

Кендлинг, четвертый колокол.

Это было крайне удачное место, одно из последних в очереди.

– Ничего себе.

Поздравляю.

Фела пожала плечами и убрала плитку в карман.

– По мне так без разницы.

Я не переусердствую с подготовкой.

Чем больше я готовлюсь, тем хуже сдаю.

Это только заставляет меня больше нервничать.

– Тогда тебе стоит продать ее, - сказал я, указав на толпу студентов.

– Кое-кто заплатит целый талант за такое место.

А может и больше.

– Я также не особо люблю торговаться, - сказала она.

– Я просто принимаю любую плитку, которую вытягиваю удачно, и придерживаюсь ее.

Закончив стоять в очереди, у нас не было никакого предлога оставаться вместе.

Но я наслаждался ее компанией, и она, казалось, не очень стремилась сбежать, так что вдвоем мы бесцельно бродили по двору, окуженные толпой.

– Я проголодалась, - внезапно сказала Фела.

– Хочешь пойти позавтракать куда-нибудь?

Я мучительно осознал, как легок был мой кошелек.

Будь я чуть беднее,

мне пришлось бы положить камень внутрь, чтобы его не сдуло ветром.

У Анкера моя еда была бесплатна, поскольку я играл там.

Поэтому тратить деньги на еду где-то еще, особенно перед допуском, было бы абсолютной глупостью.

– С удовольствием, - честно ответил я.

А затем соврал.

– Но я должен походить здесь немного и посмотреть, готов ли кто-нибудь поторговаться со мной за очередь.

Я торгуюсь с давних пор.

Фела покопалась в кармане.

– Если тебе требуеться больше времени, можешь забрать мою.

Я посмотрел на крайне соблазнительную плитку между ее указательным и большим пальцами.