Швейцар поклонился и исчез закрыв за собой дверь.

– Иногда я делаю это, только чтобы заставить его побегать, - застенчиво призналась Денна, опустив глаза на колокольчик.

– Я не могу представить, как он слышит когда я звоню.

Некоторое время я был убеждена, что он сидит в прихожей прижавшись ухом к моей двери.

– Я могу взглянуть на колокольчик?
– спросил я.

Она передала его мне.

Звонок выглядел обычным на первый взгляд, но когда я перевернул его вверх дном, я увидел на внутренней поверхности несколько крошечных рун сигалдри.

– Он не подслушивает, - сказал я, возвращая его.

– Внизу есть другой звонок, который звонит одновременно с этим.

– Как?
– Спросила и сама ответила на свой вопрос.

– Волшебство?
– Ты можешь назвать это и так.

– Это - то, чем ты занимаешься там?
– Она дернула головой в направлении реки и университета.

– Это кажется немного...

безвкусным.

– Это - самое фривольное использование сигалдри, которое я когда-либо видел, - сказал я.

Денна расхохоталась.

– Ты сказал это так оскорбленно, - сказала она.

– Это называется сигалдри?

– Создание чего-то вроде этого колокольчика, называют артефакцией, - сказал я.

– Сигалдри - это руны, котрые пишутся или вырезаются,- они заставляют его работать.

Денна не отрывала взгляд от колокольчика.

– Значит это и есть волшебство?
– Спросила она поддавшись вперед в кресле.

– Как это работает?

Я колебался.

Не только потому, что это был сложный вопрос, но потому, что правила университета запрещали разглашение тайн Арканума.

– Это сложно для понимания, - сказал я.

К счастью, в тот момент постучали в дверь - нам принесли шоколад.

От его запаха мой рот наполнился слюной.

Слуга поставил поднос на столик и молча удалился.

Я потягивал свой шоколад и улыбался наслаждаясь его насыщенной сладостью.

– Прошли годы с тех пор, как я в последний раз пил его, - сказал я.

Денна взяла свою чашку и окинула взглядом комнату.

– Странно думать, что некоторые люди живут так всю жизнь, - она размышляла.

– Тебе это не нравится?
– Я удивился.

– Я люблю шоколад и арфу, - сказала она.

– Но я могу обойтись без колокольчика и целой комнаты предназначенной только для того, чтобы сидеть.
– Ее рот недовольно скривился.

– И я ненавижу думать о том, что кто-то сидит и охраняет меня, словно я - сокровище, которое кто-то может попытаться украсть.

– Значит тебя не нужно стеречь?

Она сузила глаза поверх чашки, как будто она не была уверена серьезен ли я.

– Я не представляю себя под замком и ключом, - мрачно пояснила она.

– Я не возражаю против этих комнат, но они не являются действительно моими, если я не свободна прийти и уйти.

На это я приподнял бровь, но прежде чем я успел что -либо сказать, она махнула рукой.

– Это не совсем так, - она вздохнула.

– Но я не

сомневаюсь, что Келлину сообщают о моих приходах и уходах.

Я знаю, что швейцар передает ему, кто меня посещал.

– Это раздражает не много и только.
– Она подарила мне угрюмую усмешку.

– Наверно это выглядит ужасно неблагодарным с моей стороны?

– Нисколько, - сказал я .

– Когда я был ребенком, моя труппа путешествовала всюду.

Но каждый год, мы несколько оборотов мы жили в имении нашего покровителя и выступали для его семьи и гостей.

Я покачал головой вспоминая.

– Бэрон Грейфэллоу был добрым хозяином.

Мы сидели за его собственным столом.

Он делал нам подарки...
– Я затих, вспомниная полк превосходных крошечных солдат, которых он подарил мне.

Я потряс головой освобождаясь от этих мыслей.

– Но мой отец ненавидел это.

Высокие стены.

Он ненавидел быть в чьем-то полном распоряжении.

– Да!
– воскликнула Денна.

– И я об этом!

Если Келлин говорит, что навестит меня вечером тогда и тогда -то, я начинаю чувствовать себя, как будто мою ногу прибили гвоздями к полу.

Если я сбегаю - потом виню себя в грубости и упрямстве, но если остаюсь, я чувствую себя собакой, под дверью ждущей своего хозяина.

Какое то время мы сидели молча.

Денна крутила кольцо на своем пальце,