– "Малость"?
– подала голос Марфа.
– Всю седмицу*, как куль, на телеге привозили. К утру. Скинут у ворот, в калитку стукнут - забирай, мол - и ходу.

– Да уж, - крякнул Людота смущенно, - отвел душу. Но пуще того забавы ратные, что с половцами устраивали. В стрельбе лучной и в кулачном бою они молодцы. Но наши лучше.

– Мели, Емеля, - засмеялась Марфа.
– С махмары* чего не померещится.

– А тебе завидно, что тебя винцом зеленым не попотчевали?

На вопрос Романа о половцах - какие из себя, каковы их повадки, привычки - кузнец ответил:

– Люди, как люди. У меня даже дружок среди них завелся. Он креститься православной верой хотел, но все как-то не с руки получалось: то попы лыка не вяжут, то сам пьян. Овлуром* звали его:

– Разбалабонился, - оборвала его Марфа.
– Сам говоришь, работы много - так нечего языком молоть.

– И то, - Людота поднялся с лавки.
– До Пасхи поспеть надо. Ты, Ромша, тоже не мешкай, запрягай лошадку и езжай на торг за укладом* - пуда три купи.

В обязанности Романа, помимо функций молотобойца-подмастерья, входило приобретение и доставка качественного железа-уклада и прочего кузнечного сырья. Это вносило разнообразие в размеренные будни, давало возможность поближе узнать город и его обитателей:

Купить качественное железо можно было только на торжище, располагавшемся под городской стеной, над крутым откосом к Тускари. Рядом гостевые ворота, от которых начинался мощеный толстенными дубовыми плахами сходень к пристани. Внизу добротные склады-лабазы со всяким товаром, струги-корабли, харчевые избы для купцов и их работников.

Со стороны детинца, с юга, торжище граничило с крепостным рвом, заботливо огороженным крепкими перилами, с остальных направлений город плотно окружал его заборами, стенами домов, устьями узких, извилистых улиц.

Если перенестись отсюда на восемьсот лет вперед, то окажешься где-то в юго-восточной части городского парка, над всё таким же крутым спуском к реке. Крепостной ров давно засыпан, от городской стены не осталось и следа, только дубовые плахи мостовой догнивают где-то под толщей земли:

:Лавок купеческих на торжище десятка два. Обыкновенные избы без окон, разве что двери прочнее и засовы надежнее. Снаружи неказисто, да и внутри товар не всякому покажут - зевакам здесь не место. Но уж коли с делом явился, то без покупки не уйдешь - откуда что и возникнет на дубовом прилавке. На любой достаток и потребу: ткани, одежда, меха, обувь, посуда: Боярину - свое, простому слободичу или селянину - свое.

Торговали вперемешку и курским товаром, и завозным из Киева. Монета ходила разная, в основном серебро киевское, арабское, польское. Денежное многообразие сосуществовало в массе весовых вариантов и модификаций, имело свои неписаные соотношения и непременно пробовалось на зуб. Для нумизмата двадцатого века рай: Единственная лавка, где товар вывешивался на обозрение прохожих, торговала украшениями: бусы, браслеты, подвески. Товар преимущественно стеклянный, хотя попадались бусы хрустальные, а то и сердоликовые: как говорили купцы - из стран полуденных. Наибольшим спросом у незамужней части женского населения Курска пользовались витые стеклянные браслеты. Надевали по несколько штук на каждую руку - чтобы звенели при движении. Издавна считалось, что этот звук отпугивает нечистую силу и привораживает парней. Тонкие и хрупкие браслеты часто бились и ломались даже при примерке. Но стоили они недорого, и не было в городе девки, что не пользовалась бы стеклянными наручами, услаждая взоры и слух окружающих. Когда-нибудь их осколки будут во множестве находить при археологических раскопках в черте города.

Не меньшей популярностью пользовалась лавка, где продавалось оружие и доспех. Ритуал купли соблюдался строго. Покупатель, не жалея времени, придирчиво перекопает закрома лавки в поисках нужного. При этом весь товар будет безжалостно раскритикован, как совершенно негодный - за исключением того предмета, которому суждено быть выбранным. Обнову как бы выделяли из массы ей подобных, тем самым привязывая к себе. Но хвалить нельзя - сглазишь. Вместо похвалы - приговоры: "Служи мне, нож, как и я тебе, будь другом в добре и в худе : Меч - князь, топор - трудник, кистень - разбойник, а нож - друг верный..." Для кистеня: "Кистень-гулебщик, по головам ходебщик, укротись, усмирись, мне за пояс опустись, коль нужда в тебе придет - выручай, не ленись:".

В оружейной лавке принимали ветхое, негодное для боя оружие, которое ценилось недешево и, чем старше, тем дороже - особенно если его прежний хозяин славился, как бывалый и удатный* воин. Считалось, что воинские качества непременно перейдут в новое оружие, если такой лом использовать при ковке.

Хозяйничал в оружейной лавке купец по прозвищу Колода. Весьма расчетливый и скаредный с остальными, он вдруг начал делать Роману большие скидки на железо-уклад - да чуть не в полцены. Людота объяснил:

– А как же? Он мои мечи да кольчуги в Киеве втридорога продает.

Марфа добавила свое, хитро сощурившись:

– Ромшу приваживает - дочка-то на выданье.

– Ага, - соглашался кузнец.
– Девка справная, в батьку - всемером не обхватишь:

По будням и товаров и покупателей немного. В воскресенье не протолкнуться: слободичи свой товар привезут, деревенские свой. Люд не гордый, им лавки держать не по карману. Товар лежит прямо на земле, а продавец рядом на соломке устроился, знай себе покрикивает - товар нахваливает.