Роману сапоги были великоваты и пришлись впору только Людоте:

– С тобой, Ромша, жить можно, - смеялся кузнец, примеряя дома обувку.
– То на избу кулаками заработал, то мне сапоги спроворил:

Первый день Пасхи. Возвращаясь из церкви, Людота с хозяйкой и ребятишками свернули к куму, а Роман с Алешкой и Никитой в слободу не спешил. Вздохнув после Великого поста, весь курский люд под теплым весенним солнышком благостно млел на воздухе близ церквей, на торговой площади, на Княжьей улице. Рухлядь поновее да побогаче из сундуков повытаскивали - когда ж покрасоваться, если не на Пасху. Девкам на выданье хороший случай под присмотром старших себя показать и на женихов поглазеть.

Романа придержал за плечо молодой парень, одетый, как детский:

– Тебя дедка Рожно кличет.

Дед стоял, опираясь на тяжелую клюку и подслеповато смотрел на толпу. Куряне, завидев Рожно, сдергивали шапки и приветствовали старожила, чуть ли не как князя. Восстань сейчас из сумрака Печерской Лавры сам Илья Муромец и появись в Курске, вряд ли он удостоился бы такого почтения.

Дед из-под мохнатых седых бровей всмотрелся в подошедшего отрока.

– А ну-ка, проводи до дому.

Рожно жил неподалеку в небольшом, но добротном доме. Роман усадил деда на завалинку и по его знаку сел рядом.

Дед долго молчал. Натруженные широченные кисти рук расслабленно лежали поверх колен.

– Видел, как ты на Масляну в поединке кулачном бился, - сказал он, повернув к Роману морщинистое в шрамах лицо.
– Что ловок и смел, то ладно - мало ли таких: А сердцем ты не злой. Это в наши грешные времена редкость...

В приоткрытую калитку ввалился огромный лохматый пес, подошел к сидящим, недружелюбно посмотрел на Романа, потом улегся в ногах у хозяина. Рожно ласково потрепал собаку по загривку:

– Жестокосердные люди о Боге забыли, только о выгоде и думают: князь о своей, смерд о своей. Долго на свете живу, а иного не видать. Первый раз в поход пошел мальцом неразумным - Муром воевать. Тогда с радостью шел. А чего хорошего? Князю Изяславу славы захотелось... Сожгли Муром, пограбили. Как зипунники* пакостные...

Длинная тирада утомила деда, он замолчал, отдыхая, но продолжил:

– Тогда я в первый раз человека жизни лишил - по сей день он мне снится. Потом пошло-поехало... А первого помню... Да кабы печенеги или половцы от меча моего полегли, оно бы понятно - не мы их, так они нас. А то, считай, половина - свои, русичи... Ежели Русь и кончится когда-либо, то от тщеславия и неразумия княжеского, от распрей ихних:Горе сеять - одно только горе и взойдет:

Солнце спряталось за тучку, Рожно зябко поежился, запахнул полушубок.

– Про меня, дитятко, всякое бают - сам не ведаю, где правда, а где небыль. Но что Господь дал в конце пути земного, так это видеть далее других. Не глазами - душой... Наверное, в наказание мне это за кровь пролитую:Вижу горе на землях курских, разорение, оскудение... А далее вижу народ незнакомый, злобный и бессердечный, что придет с восхода: Ох, тяжко мне, грешному.

Старик устал, паузы становились все длиннее.

– А в тебе, отрок, чую душу чистую и добрую, а ежели так, то может быть, твоими устами Бог мне ответит: что землю русскую ждет?.. Не иссякнем ли, не исчезнем, как иные языки*, которых имена никто не помнит?.. Загляни в сердце и молви! Не своё реки*, а что Бог на душу положит...

Роман не знал, как быть. Дед почему-то доверился в заветных мыслях именно ему - чувствовал необычное в приемыше кузнеца Людоты.

– Думается мне, дедушка, будут на Руси лютые времена. Но все пройдет, языки враждебные рассеются, а Русь останется.

В расслабленного старика вернулся прежний Рожно - рука его сжалась в пудовую гирю, голос зазвучал молодо:

– Я так же мыслю - не сгинет Русь святая.

Старик, кряхтя, поднялся с завалинки и, с трудом переставляя ноги, вошел в дом. Вернувшись, Рожно протянул Роману что-то тяжелое, завернутое в чистую холстину.

– Видно, не миновать тебе воинской стези, а потому прими от меня кольчугу добрую. Времена суровые грядут - пригодится... Заговоренная она... До меня славные богатыри ею владели, и все они до седых волос дожили... Жаль, что навыков воинских передать не смогу - немощен я ныне:Прощай, хлопче.

И уже в спину Роману дед с усмешкой добавил:

– А что с новгородцев спесь сбил, то добре. Я тоже смолоду им спуску не давал. Пусть знают курян: