И покопавшись в коробе, старик достал что-то, завернутое в тряпицу:

– На-кось, молодец, от деда-лесовика на память и на пользу.

Роман поклонился и пошел обратно, потом обернулся, чтобы помахать рукой, но старика уже не было.

...Что-то подсказывало, что о встрече в "мертвом лесу" надо помалкивать, не стоит никому показывать и подарок, который на обратном пути так и не удалось незаметно развернуть:

Великий христианский Бог в душах славян заменил больших богов языческого пантеона, а вот маленьким богам и полубогам - домовым, банным, водяным, кикиморам, лешим - замены не нашлось. Две веры боролись друг с другом, а чаще спокойно существовали рядом. Не будь так, окружающий мир для славян того времени потерял бы смысл и стройность...

– А какой из себя домовой-то?
– спросил как-то Роман у Марфы.

Та поднесла палец к губам:

– Тихо, услышит "хозяин", осерчает.

Потом добавила еще тише: - А обликом разный - кому как покажется.

– А тебе?

– Ростом с курицу, в шерсти, одни глаза светятся. А голос глухой и хриплый.

– На отца Федора смахивает, - со смешком добавил Людота.

Марфа испуганно перекрестилась на его слова. Она каждый вечер клала в старый лапоть угощение для "хозяина" и задвигала его под печь. К утру лапоть был пуст. По словам Марфы это означало, что домовой зла на домашних не держит. Роман же подозревал, что больше оснований быть довольным у кота.

– Я ему прошлый карачун* чару пенника* поставил, так он всю ночь песни непотребные орал и ругался, - сообщил Людота.
– Потом с махмары требовал опохмелиться - видать, голова болела.

– Угомонись, - прикрикнула на мужа Марфа.

– Осерчает и уйдет. Это ты песни орал, а не он.

Местный фольклор был полон таинственных существ - то добрых к человеку, то злых. Здесь никому и в голову не приходило сомневаться в реальности "второго" мира.

Роман даже засомневался в своем "просвещенном" неверии в домовых и иже с ними и обратился к отцу Федору.

Ответ был лаконичен и не очень понятен:

– Каждому по вере: в кого веришь, того и узришь.

Кокора рассудила иначе:

– Все, что Господом создано, или при его помощи человеком сработано, душу свою имеет. У леса душа есть, у реки, у озера. И у дома тоже. А душа без тела не может. Что обличье не людское, так по Божьему усмотрению - чтобы с людьми не путать.

Людота был проще:

– Домовой? А что хитрого-то? Ты ж медведю не удивляешься, или другой какой твари?

– Медведь беседовать не умеет.

– А ты пробовал?

...В одну из теплых лунных ночей под Троицу, когда Роман спал не в душной избе, а в клети*, что-то заставило его проснуться. То ли приснилось, то ли померещилось, что на крышке сусека* сидело, свесив короткие ноги, и пристально на него смотрело зеленовато светящимися глазами "нечто".

– Ты кто?
– спросил Роман, подавив страх.

– А то не знаешь?
– ответило оно хрипловатым голосом.

– По добру пришел, или по худу?
– последняя фраза часто повторялась в рассказах о домовых.

– По добру. Да уразуметь тебя, молодец, не могу. Про всех знаю, а ты для меня за семью печатями.

Роман вспомнил один из здешних словесных приемов против нечистых:

– Приходи-ка ты вчера.

"Нечто" засмеялось и сквозь смех ответило:

– Так я вчера и пришел, - и вдруг исчезло.

Уснул Роман быстро - как провалился. Наутро он уже не ручался за реальность произошедшего, но апломб всезнайки убавил:

От людских глаз береги, - шёпотом сказала Кокора, подержав в руках подарок лесовика.
– Тряпицу разворачивай только при крайней нужде:

Словарь:

дощатик - лодка с наращенными бортами

забрало - верхняя часть крепостной стены

былица - правдивый рассказ

карачун - один из зимних языческих праздников

пенник - хмельной напиток

клеть - холодная пристройка к жилому дому

сусек - деревянная емкость для хранения зерна или муки

Глава восьмая

"БУЙ-ТУР"