Стыд лежит на сердце каменно,

Слёзы – крови солоней.

Мы держались бы веками, но

Крайний срок, и силы нет.

Так моей стране ославиться...

Утешает, ёшкин кот,

Что жена моя, красавица,

Лучше прежнего поёт!

Наше времечко увечное

Переможем, не беда.

Хрупкий голос... это вечное,

Остальное – ерунда.

1.

я покорное растение

на билете цифры серые

нехудой печальной тенью

уезжаю завтра к северу

лучше был бы вовсе пешим я

всё осталось бы хорошее

попросить политубежища

под забором у Волошина

осень стыла бы умытая

я в прибой тогда и был таков

но чаями знаменитыми

будет греть меня Алейников

тащит прочь судьба привычная

вот уеду и как все умру

стынут рельсы безразличные

на моей дороге к северу

2.

Преодоление тоски:

Не видеть торжища и жральни,

И не играть смешную роль мне,

Что навязали сосунки.

Не притворяться стариком

И не подыгрывать девчонкам,

И не скакать помятым чортом,

Костьми бряцая и стихом...

На Карадаге дышит лень веков

И профиль каменный все строже.

Здесь память умерла, но все же:

Волошин, море и Алейников...

На Володю, далёкого друга,

Я порою смотрю с испугом:

Он такие возвёл города,

Что теряюсь я робким гостем

Со своей стихотворной горстью –

Там, где светит его звезда.

На турусы мои и колёса

У него есть стихи и проза,

Есть и просо для местных птах,

И вопросы к земле и Богу,

И запутанная дорога

В невозможных уже местах.

Я по этой дороге приеду,

Я поверил давно в примету –

Гулкий дом, и тепло для нас...

Между морем и Карадагом

Мне судьба достаётся даром,

Даже если в последний раз.

Во сне береговой черты,

Где стёрты наши очертанья,

Где черти знойны и черны,

И словно бы причастны тайне,

Где непрерывны флирт и жор,

Где дамы словно на параде,

И где потрёпанный пижон

Спешит куда-то на ночь глядя –

Одни над бездной голубой,

Которая зовёт и тянет,

Мы, незаметные, с тобой

Пройдём незваными гостями.

Увлечены игрой ума,

Готовы всё раздать задаром,

Как только юная луна

Раскроется над Карадагом.

Солнце лампой керосиновой

Вывешу, светило чтоб...

Загоню я кол осиновый

В опостылевший сугроб.

Эх, зима и помытарила,

Ух, и крови попила.

Лет на пять, поди, состарила

Задубевшие тела.

Город утренний и сед, и нем,

Снятся летние грешки...

Кол осиновый со временем

Пустит в землю корешки.

Пусть из города сбежала б, но

Память вся белым-бела.

И осина вздрогнет жалобно,

Вспомнив, кем она была.

Она всё молола, старалась, вертелась,

Дробила и судьбы, и кофе, и время,

И плавились ночи, и маялось тело,

А мы замечали, что были не с теми.

Она всё крутилась, надсадно кричала,

Искрила, когда пробегали трамваи.

А мы притворялись, что можно сначала,

Пока эта мельница словно живая.

Но нынче не так мастерят, как бывало –

Плохое железо, и быстрая старость...

Сломалась. А времени было так мало,