Слезы брызнули у Пенни из глаз. Сол раскрывал перед ней свою душу, даже, несмотря на то, что его исповедь может вызвать ее презрение, что Пенни будет осуждать его... Она понимала, как он невыносимо страдает.

— Я все могу простить тебе, Сол, — ответила Пенни. — Понимаешь... — Она готова была ему сказать, что любит его, но Сол прервал ее, и в его голосе звучало отвращение к самому себе.

— Даже насилие? — Когда она хотела что-то возразить, он упрямо продолжал: — Ты думаешь, я сам могу себе простить то, что заставил тебя заниматься со мной любовью, зная, что ты пришла ко мне, поскольку считала, будто я передумал? Все, чего я хотел в ту ночь, — это обнимать тебя, слышать твой голос, слышать, как ты произносишь мое имя, видеть трепетное желание, охватившее тебя, когда ты лежала в моих объятиях, и я чувствовал волны твоего внутреннего тепла, захлестывавшие нас обоих... Господи! — Его голос задрожал. — Я все это время жил с чудовищным чувством вины за мою грубость, это чувство было, как камень у меня на шее. Я люблю тебя, Пенни... и я совершил насилие над тобой.

— Нет! — Она обняла его, прижалась к нему. — Дорогой мой, любовь моя, все это совсем не так!

Любит? Сол сказал, что любит ее? Не необходимость, не просто желание руководили им на этот раз... но любовь! Пенни едва сдерживала радость — впервые она начинала понимать, почему он был так замкнут и молчалив после их странной свадьбы.

— О, моя любовь, — тихо повторила она, притягивая его темную голову к своей груди и перебирая его густые волосы. — Все было совсем не так...

— Я очень обидел тебя, Пенни. — Он не хотел, чтобы она оправдывала его, но его губы ласкали ее кожу. — Я буду помнить всегда твои слезы и твою боль в глазах на следующее утро, буду помнить до конца моих дней.

Мощная волна возбуждения прокатилась по всему телу Пенни, ее руки гладили плечи Сола, и она чувствовала упругие мускулы под своими ладонями. Пенни заговорила мягко, но решительно и совершенно искренне:

— На твоем полу было немного неудобно... но ты,Сол... тыбыл великолепен. — Она ласково дотронулась до щетины, за ночь выросшей на его щеках. — Ты когда-нибудь слышал, что бывают слезы радости?

Прошло несколько мучительных мгновений, пока Сол заговорил снова:

— Не жалей меня, Пенни. Я не заслуживаю этого... и я не перенесу этого.

— Но это не жалость, Сол... Это любовь...

Она готова была еще и еще повторять эти чудесные слова, так долго таились они в ее сердце, так долго ждали, когда их выпустят на волю.

— Я люблю тебя, Сол. — Она ласкала его горячее тело, чувствуя, как трепетно отвечает оно на ее прикосновения, и радостно сознавая, что он читает правду о любви к нему в ее сияющих от счастья глазах. Что, наконец он верит ей...

— Ты устала, моя дорогая супруга... — Сол спустил ниже ее рубашку и стал ласкать ее грудь. Руки Сола дотрагивались до нее с невыразимой нежностью, оставляя жаркий след на коже, и этот жар проникал внутрь ее, и сладкой болью ныло ее тело.

— И ты тоже, мой любимый супруг... — Видя его робость и неуверенность, Пенни погладила его по груди, спустила свои руки ниже, ободряемая реакцией Сола, силой, с которой его тело отвечало на прикосновение ее трепетных пальцев. — Но так же, как и ты, я не слишкомустала...

Из горла Сола вырвался полустон-полурыдание — он принимал ее зов со сдерживаемой страстью и бесконечной нежностью.

Все их тревоги и все эти недели страданий стоили такого радостного конца, думала Пенни, когда позднее, счастливая, она лежала рядом с Солом, близко-близко от его сильного и ставшего таким родным тела, слыша, как бьется ее сердце, зная, что наконец они честны друг перед другом, что он ее раб и одновременно хозяин, завоевавший ее. Он ее муж, чьи силу и страсть она с радостью принимает, кто до боли дорог ей.

Оставалась одна тревожная мысль, не дававшая ей покоя. Пенни подняла голову и взглянула в лицо Сола, растроганное, обессиленное от любви.

— Как ты думаешь? Сол, Майкл и Таппи простили бы нас, если б узнали, что мы с тобой думали о них? — волнуясь, спросила она.

— Я уверен, что они бы простили, — быстро успокоил он Пенни. — Особенно если учесть, что они всегда хотели, чтобы мы познакомились и полюбили друг друга. Конечно, — задумчиво продолжил он, — я думаю, они бы настаивали, чтобы залогом нашего счастливого будущего был маленький товарищ для Люси, чтобы ей всегда было с кем играть. Что ты думаешь об этом, любовь моя?

— Я думаю, что это самое малое, что мы можем сделать для них, — серьезно ответила ему Пенни и улыбнулась, услышав его тихий счастливый смех. Сол прижал ее к себе и поцеловал в губы.

— Для них, для Люси, — ласково проговорил Сол, — но более всего — для нас с тобой, милая моя Пенни.

Он снова накрыл ее губы своими и скрепил их общее согласие поцелуем.