другом, они группируются и завершают друг друга, незавершенные

<взывают> к себе, <требуют> завершения, восполнения. Так же, как

висящая на стене и перекошенная картина требует, чтобы ее поправили,

так и нерешенная про-

132

Ценности

блема напоминает о себе и не оставит вас в покое, пока не будет

решена. Незавершенный гештальт восполняет себя до внутренней полноты,

а перегруженный деталями образ или воспоминание упрощается, оставляя

только самое главное. Мелодия требует для своего завершения

единственно возможного аккорда; несовершенное стремится к

совершенству. Нерешенная задача требует решения. <Логика ситуации

требует...> - говорим мы. Факты властвуют над нами и распоряжаются

нашими поступками. Они могут спросить с нас, могут разрешить и

запретить. Они указывают нам дорогу, предлагают выбор, заставляют

поступать так, а не иначе, подсказывают, какое направление избрать.

Архитектор будет говорить о требовании места застройки. Художник

скажет <сюда просится желтый цвет>. Модельер скажет, что платье

<требует> такой-то шляпки. Пиво лучше <пойдет> под <Лимбургер>, чем

под <Рокфор>, или, как выражаются завсегдатаи пивных баров, пиво

<любит> определенный сорт сыра.

Работа Гольдштейна (39) хорошо демонстрирует организмическую

<необходимость>. Больной организм не удовлетворен своим состоянием,

ему не нравится чувствовать свою ущербность. Он болеет, температурит и

бьется в судорогах, он сражается за свою целостность. Он должен быть

цельным, он чувствует незавершенность и стремится обрести новую

целостность, в которой ущерб, болезнь, утраченная способность не будет

невосполнимой утратой. Он ищет пути развития для себя, строит себя, он

творит свою новую структуру. Он не пассивен, он несомненно активен.

Поэтому мы можем отнести гештальт-психологию, равно как и соматическую

психологию, к разряду не просто скалярных, но векторных средств

познания, чувствительных к тенденциям и потенциям49 (может, и к

ценностям?). Они, в отличие от бихевиоризма, не слепы к устремлениям,

не склонны рассматривать организм как пассивное образование,

<предназначенное> для исполнения неких функций, они в состоянии

увидеть его собственное, внутреннее предназначение, его собственную

устремленность. Рассуждая подобным образом, мы заметим, что и Фромм, и

Хорни, и Адлер тоже ощущали разницу между <есть> и <должно>. Иногда

мне интересно представить вопрос таким образом, что так называемые

нео-фрейдисты не то чтобы отошли от убеждений учителя (которому явно

недоставало холистичности), а скорее синтезировали его воззрения с

воззрениями Гольдштейна и гештальт-психологов.

Я утверждаю, что многие из описанных выше динамических характеристик,

те самые векторные свойства психологических явлений, о которых писали

гештальт-психологи, прекрасно объемлются и описываются понятием

<ценности>. По меньшей мере они служат связующим звеном между <фактом>

и <значением>, которые по привычке, бездумно продолжают

противопоставляться многими учеными и философами при определении

науки. Такие ученые определяют науку как морально и этически

нейтральную, они

Слияние действительного и ценностного

133

утверждают, что наука ни к чему не призывает и не может иметь

внутренней устремленности. Но, следуя их логике, остается сделать один

шаг, и мы придем к парадоксальному выводу: если не ход познания движет

наукой, значит, ею движут какие-то внешние по отношению к ней вещи.

<Требовательность> факта. Постепенно, не торопясь, мы приближаемся к

более общему выводу, а именно, выводу о том, что чем более убедителен

факт, чем более он <фактичен>, тем более он <требователен>. Можно

сказать, что убедительность генерирует требовательность.