Ребята ещё и косячок с д р а п о м не успели скурнуть, посмеиваясь над придурковатым м у с о р к о м, как к ним сзади подкатил «уазик» с мигалками, вызванный мною по телефону. Оттуда выскочили мои коллеги с дубинками, а из-за угла тотчас вывернулся и я, улыбающийся:: «Ну что, дитятки, потолкуем?..»

И — потолковали… Сперва — тут же, на улице, потом — в обещанном им давеча 412-м кабинете… Зря они так ржали, между прочим. Ещё долго та комната будет вспоминаться ими с холодной дрожью!.. Сердитый опер — зрелище не для слабонервных…С трудными подростками нужно вести воспитательную работу, и я воспитываю их — долго, страстно, нежно… Но — без следов!..

4. «…ПОГИБ ПРИ ИСПОЛНЕНИИ…»

Серьёзным бойцам опер угро — не противник. Мы в основном — мастера по битью, а не по дракам, для силовых акций у нас — ОМОН. Ребята там — плотные, быстрые, в масках и с автоматами, любую команду исполнят без сомнений… Отвечать им в любом случае не придётся, натвори они несусветку — за всё ответят те, кто отдал им приказ… Скажут такому лбом бронированные двери проломить — проломит, велят под пули во весь рост пойти — пойдёт… Таким орлам и укреплённую вражескую позицию с ходу штурмовать не слабо, и колонну беззащитных женщин и стариков разогнать — всё по барабану!.. Я не хочу таким быть, от постоянных встрясок и стычек разболтавшиеся мозги потихонечку выплёскиваются из ноздрей и ушей, но в бесстрашии и личной отваге равных им в милиции — нет.

Умный — всегда побаивается, он умеет считать варианты, и в любой критической ситуации пытается нащупать наименее опасный и наиболее выгодный лично для себя выход. У туповато-вышколенного же нет никаких вариантов, кроме одного: приказ получен — вперёд и с песней!.. А убьют — ну и хрен с ним, главное — чтобы командир остался доволен!..

Ну а мы, опера, труса — не празднуем, но и на рожон не лезем, ну его…

Забежавший в дом гопник обрез в форточку выставил, а мы что — должны под огнём к нему подбираться?!. Да идите вы лесом!.. Лучше посидим в укрытии, за деревом потолще, или в уютной глубокой канаве. Подождём, чего он дальше творить будет. Деться ему некуда, посидит — поразмыслит, да и сдастся на милость ментовскую, а не сдастся, пойдёт на прорыв — внезапно кинемся под ноги с разных сторон, повалим, затопчем кучею… Но если и не получится, если сумеет отбиться и уйти от погони — не беда, изловим позже. Вычислим, куда он мог залечь на дно, и нагрянем внезапно, — не успеет и за обрез схватиться… Тогда-то с ним и пообщаемся!…Но случись и самое невероятное, сумей он вообще ускользнуть и смыться из района — ну и что?.. Скольких этих бандитов уж повязали и «закрыли» на долгие и вполне заслуженные ими сроки, и если парочке-другой удастся судьбы этой избежать, остаться безнаказанным — никакой трагедии лично я в этом не вижу. Так сто тысяч бандитов по нашей стране разгуливает, а так — сто тысяч и ещё двое-четверо, вот и вся разница. И лучше уж двумя пойманными преступниками на Земле будет меньше, чем одним убитым опером — больше.

Мне ведь тоже жить хочется, и из моих товарищей никто на тот свет — не торопится!..

А если начальство со мною несогласно, и требует, чтобы я отдал жизнь в борьбе с преступностью, то пусть сперва само идёт под бандитские пули и сдыхает под ними!.. Их мясистыми руководящими задницами только личный состав от бандитских с т в о л о в и заслонять… Станьте примером бесстрашия для подчинённых, господа командиры, не всё же вам нас под удары подставлять!..

…При правильной организации дела риск жизни и здоровью опера — не очень велик. Это только в фильмах менты не выходят из перестрелок и потасовок, реальная же действительность — буднична, прозаична и даже скучновата…

Но хоть и не так чтобы часто, однако же и достаточно регулярно сообщают: «…сотрудник милиции тяжело ранен…», или: «…сотрудник милиции погиб при исполнении…» Выплатить мало-мальски приличную сумму компенсации семьям погибших держава жилится, урезывает сумму до минимума. Да и ту выплачивает со скрипом и позорным кривлянием, словно подачку кидает… И чтоб хоть морально как-то доплатить к тем копейкам — начальство через организованные пресс-службой УВД статеечки изображает всех без исключения погибших сотрудников милиции как беззаветных героев — «гвардейцев», сражающихся-де с преступностью как сказочные витязи и павших в схватке с превосходящими силами Зла… На самом деле никакие они не герои, а такие же нормальные мужики, как и все.

Никаким героизмом сплошь и рядом там и не пахнет, а гибнет наш брат-мент по собственной глупости, безалаберности, неосторожности… Скажем, при обыске задержанного дал маху, поленился ошмонать как следует, в результате, в ходе дальнейшего допроса, тот вдруг выхватил пистолет, и в упор выстрелил раззяве в голову. Хорошо — напарник погибшего не растерялся, бросился на стрелявшего и после ожесточённой борьбы скрутил его…

Что самое смешное: с точки зрения руководства, героем окажется не тот, кто обезоружил убийцу, а тот, кто своей преступной промашкой позволил застрелить себя, и поставил тем самым под удар и своего товарища…Это о нём, бездарно погибшем, затрубят газетные заголовки: «Подвиг опера!» и «Герои среди нас!» Мёртвых похвала не испортит, потому и похвалит их начальство от всей души… Выживших же — заставит долго и нудно отписываться: как это могли они уцелеть и выжить в тот самый момент, когда буквально рядом, на их глазах, геройски гиб их сослуживец?!.

Да ладно начальство, не впервой перед ним отмазываться, но как молчаливым вдовам и детишкам в глаза смотреть?.. Они-то ситуации не понимают, и думают, что раз их кормилец погиб, а я, рядом с ним находившийся, жив-здоров и цвету как пион, то либо курва я редкостная, либо они в жизни чего-то недопонимают… Ничё… Пусть лучше скотом меня считают, чем осмелюсь в глаза сказать им правду: лопухнулся их муженёк-батяня как последнее чмо, и ладно — только своею жизнью заплатил за эту ошибку, а могли ведь по его вине и другие погибнуть…

Меня тоже завтра могут убить.

И вполне возможно, что откину копыта я по-глупому, бессмысленно и бесполезно, как и многие в этом мире… Так вот, каким бы хреном собачьим и валетным педрилой при жизни начальство меня не склоняло, и сколь по-тупому ни дал бы я замочить себя какой-либо бандитской харе, но если состоял я «при исполнении», то и про меня отцы-командиры громко заявят: «Он был одним из достойнейших!»

На мои относительно пышные похороны притащится сам начальник горУВД. При жизни-то он меня в упор не замечал, «подумаешь, какой-то старлей!», а сейчас — по бумажке скороговоркой зачитает про безмерное уважение и глубокое горе, и руку моей осиротевшей супруге будет долго жать, воскликнув со слезой: «Самых лучших теряю!»