И вот я начинаю топтаться на одном месте, подпрыгивать, привлекая к себе внимание, вопить жалобно: «Товарищи, помогите, Бога ради — жену избивают!.. Друг, ты ж мужчина — подмогни, там бьют женщину, беременную, на 4-й неделе!.. Отец, будь другом, помоги отогнать тех козлов!..»

Один, лишь ускорив шаг, пробежал мимо меня… второй… третий… (Я никому не судья, но запомню их лица, и если столкнёт меня жизнь когда-нибудь с ними ещё раз — ох и наплачется эта сволота!)… Но четвёртый — остановился заинтересованно, шестой посочувствовал и ломик с земли поднял, к ним присоединились девятый с десятым, курсанты военного училища, их я вооружил увесистыми палками, сам выхватил перочинный ножик, и вместе мы непобедимой армадой двинулись на бандформирование…

Где моё место как командира — впереди?.. О нет, ни в коем разе, умный вождь в опасную минуту всегда держится сзади, за спинами своих воинов, оттуда обзор лучше, да и убежать сподручнее, открой вдруг бандиты огонь по приближающимся или накинься на них с финками наголо… Поэтому бросился-то я вперёд вместе со всеми, но потом споткнулся… отстал случайно… В общем, моё место — в задних рядах. Бегу последним и покрикиваю ободряюще: «За мной!.. Вали их, ребята!..»

И ещё… До самого последнего момента, пока бандитов не повяжут, не сообщай никому, что ты — из милиции. Если скажешь — хана, Ментов — не любят, и помогать им никто не станет (ну разве что в толпе окажется ещё один мент). Самое большее — услышишь совет: «Раз ты — мент, то сам с бандитами и воюй, тебе за это зарплату платят!»

Ох и народец… Я иногда думаю: это люди у нас — хреновые, потому что жизнь — т а к а я, или наша жизнь — т а к а я, потому что люди — с дерьмовцой?..

7. НЕОБХОДИМОСТЬ ПЫТОК

Кто бесстрашен и могуч — не идёт на работу в угрозыск, во всяком случае в нашем РОВД я таких не видел. Бесстрашные и могучие идут в спортсмены, каскадёры, киллеры, телохранители, разведчики, наконец… А в угро трудятся самые обыкновенные люди с привычным набором слабостей и недостатков, один из которых — трусость.

Криминалитет в целом — это скопище злых, жестоких и опасных людей.

В общении с ними мы испытываем такой же страх, как и каждый мирный обыватель. Но у обывателя есть возможность общаться с преступниками как можно реже, а у нас такой возможности нет. В регулярном общении с бандитами — наша работа, Государство швыряет нас на борьбу с ними, не обеспечив должным образом законодательно, материально и морально, мы чувствуем себя под постоянным прицелом, но — работаем, вынуждены работать…

И чтобы преодолеть свой ужас и выполнить поставленные перед нами цели — стремимся внушить ответный ужас своим противникам. Пусть знают, что мы — ещё более злы, жестоки и опасны, чем они!.. Некоторых из них это напугает и заставит отказаться от преступных умыслов, другие станут осмотрительнее, и не пойдут на какие-либо чрезмерные жестокости, памятуя про ответные меры, а третьи… Те, решившись буквально на всё, хоть на мента руку не подымут, зная: мы не простим, и кара будет ужасной!..

Поговорим о применении пыток в милицейской практике.

Истязать и мучать (физически и морально) допрашиваемых категорически запрещено всеми законами и инструкциями. Чуть ли не на каждом совещании — заседании начальство неутомимо напоминает: «Чтобы бить кого-то — это ни-ни!», но тут же, буквально через запятую, орёт надсадно: «Почему раскрываемость преступлений в текущем месяце снизилась?! Объективные причины?.. В задницу ваши отмазки!.. Работать надо, а не собственный хрен от безделья сосать!.. Ищите улики, работайте со свидетелями, плотненько опекайте подозреваемых… Мне не нужны оправдания, мне нужен только результат, и чтобы результат — был, ясно?!.»

Куда уж ясней…Начальство прекрасно понимает, что при точном исполнении законов и инструкций результата — не будет. А нужен — только он, в виде конкретной цифры в отчётности. Ну и, естественно, надо и реально сдерживать преступность в определённых границах!.. Вот почему начальники молчаливо разрешают нам делать всё то, что они же безоговорочно запрещают на словах…

Разумеется, истязать и мучать попавшего в наши дружеские объятия гражданина мы можем безнаказанно лишь при соблюдении некоторых, нигде не зафиксированных, но чётко осознаваемых всеми, требований.

Первое — не проси и не жди санкций на изуверства от вожаков стаи, то бишь от хитромудрых отцов — командиров, — ни один находящийся в здравом уме начальник никогда не скажет мне: «Избить такого-то!», ни Боже мой!.. Нет, мне лишь настойчиво порекомендуют получить признания от гражданина такого-то в такие-то (обычно — очень сжатые) сроки, а как я их получу — это мои проблемы… Если смогу вежливо и культурно убедить допрашиваемого, что нет у него иного выхода, как дать чистосердечные (то есть — нужные мне) показания — хорошо, в руках опытного и грамотного опера огромный массив собранных улик и доказательств в соединении с глубинным пониманием человеческой психологии и умением использовать в требуемую сторону её особенностей — само по себе грозное оружие, способное пробить и много эшелонированную оборону… Да только откуда взяться у меня такой опытности, грамотности и осмотрительности, если в предыдущие годы все мало-мальски квалифицированные кадры из милиции разбежались ввиду маленькой зарплаты и задвинутости органов внутренних дел государством и обществом себе в задницу… Кто в коммерческие структуры подался, кто — в криминал, а остались в основном лишь те, кто по тупости и ограниченности кругозора нигде больше не смог сыскать себе тёплого местечка. Так у кого прикажете учиться мне, волей судьбы и случая пришедшего на освободившееся место?.. Не у кого набираться ума — разума, только на собственных ошибках и просчётах учиться и приходится, а пока не научился — будь уж так любезен, подменяй опытность — жестокостью, знания — беспощадностью, интуицию — свирепой напористостью, авторитет классного профессионала — репутацией садиста — зверюги, о котором бандиты (пусть и с некоторым преувеличением) всполошено шушукаются: «У Петьки на допросе молчать нельзя, он же, сучяра, запросто и до смерти заколотит!»