– Ну, довольно, брат, успокойся,- добродушно сказала донья Перфекта.- Ты прямо задохнулся, как те республиканские ораторы, которые здесь проповедовали свободную религию, свободную любовь и еще много чего свободного… Принесите ему стакан воды.

Кабальюко свернул платок в виде валика, плотного жгута или скорее мячика и провел им по широкому лбу и затылку, орошенным крупными каплями пота. Ему подали стакан воды, и сеньор каноник, с кротостью, которая так превосходно шла к его священническому сану, взял стакан из рук горничной, отдал Кабальюко и держал поднос, пока тот пил. Вода струилась в глотку Кабальюко со звонким журчанием.

– Теперь принеси и мне стакан, Либрада,- сказал дон Ино-сенсио.- У меня тоже словно огонь внутри!

– Что касается участия в отрядах мятежников,- сказала донья Перфекта, когда Кабальюко и священник напились воды,- я посоветую тебе делать только то, что велит совесть.

– Я не разбираюсь в этих велениях! – закричал Рамос.- Я сделаю то, что будет угодно сеньоре.

– Так я тебе ничего не буду советовать в этом деле – оно слишком серьезно,- ответила она с осмотрительностью и учтивостью, которые так ей шли.- Это дело очень серьезное, крайне серьезное. Я не могу ничего тебе посоветовать.

– Но ваше мнение…

– Мое мнение таково: открой глаза и увидишь, прочисти уши и услышишь… Спроси у своего сердца… Я верю, что у тебя большое сердце… Спроси у этого судьи, у этого советника, который столько знает, и сделай то, что он тебе прикажет.

Кабальюко стал размышлять; он думал, насколько может думать сабля в руках воина.

– Мы, жители Наарилья-Альты,- сказал Старикан,- вчера подсчитали, сколько нас, и оказалось тринадцать человек, готовых на любое, самое трудное дельце… Но мы побоялись, что сеньора рассердится, и ничего не стали делать. Ведь уже пора овец стричь.

– О стрижке не беспокойся,- прервала его донья Перфекта.- Время терпит.

– Двое моих ребятишек,- вступил в разговор Ликурго,- вчера поругались, потому что один хотел идти к Франсиско Асе-ро, а другой нет. Я им и говорю: «Спокойнее, детки, все устроится. Подождите, и у нас не хуже хлеб пекут, чем в других местах».

– Вчера вечером Роке Пелосмалос говорит мне,- заявил дядя Пасоларго,- что, как только сеньор Рамос промолвит словечко, все будут тут как тут, с ружьями наготове. Жалко, что оба брата Бургильос отправились на пашню в Лугарнобле.

– Поезжайте и отыщите их,- воскликнула хозяйка дома.- Лукас, дай-ка лошадь дяде Пасоларго.

– Если мне прикажут сеньора и сеньор Рамос,- сказал Фра-скито Гонсалес,- я отправлюсь в Вильяорренду и узнаю, не пойдут ли еще лесничий Робустино и его брат Педро… .

– Неплохая мысль. По-моему, Робустино не решается показаться в Орбахосе, потому что никак не расплатится со мной. Можешь передать, что я ему прощаю его шесть с половиной дуро долга… Эти бедняки, которые умеют так великодушно жертво-

вать собой за благую идею, довольствуются такой малостью… Не так ли, дон Иносенсио?

– Наш добрый друг Рамос,- ответил каноник,- говорит, что его друзья недовольны им из-за его бездействия; но как только они увидят, что он настроен решительно, у каждого на поясе появится патронташ.

– Как? Ты решил выйти на бой? – обратилась сеньора к Рамосу.- Я тебе этого не советовала; если ты этим делом займешься, так по своей доброй воле. И дон Иносенсио, должно быть, не говорил тебе ничего подобного. Но раз ты так решил, у тебя, должно быть, есть на то свои резоны… А ну-ка, Кристобаль, хочешь поужинать? Хочешь съесть чего-нибудь? Ну, говори по правде…

– Что касается моего совета сеньору Рамосу, чтобы он готовился к бою,- сказал дон Иносенсио, смотря поверх очков,- то сеньора права. Я, как священник, не могу давать таких советов. Знаю, что некоторые священники дают подобные советы и даже сами берутся за оружие; но мне это кажется неуместным, очень неуместным, и я не стану им подражать. Я настолько щепетилен, что никогда не решусь сказать сеньору Рамосу ни одного слова по такому щекотливому вопросу: нужно ли выступить с оружием в руках. Знаю, что Орбахоса этого желает; знаю, что его будут благословлять за это все жители нашего благородного города; знаю, что здесь у нас могут быть совершены подвиги, достойные того, чтобы войти в историю; однако да будет мне позволено благоразумно промолчать.

– Очень хорошо сказано,- добавила донья Перфекта.- Мне не нравится, когда священники вмешиваются в подобные дела. Вот так и должен себя вести просвещенный клирик. Впрочем, вам хорошо известно, что в особо серьезных обстоятельствах, например, когда подвергаются опасности родина и вера, свящеппи-ки с полным правом могут призывать народ к битве или даже участвовать в ней. Ведь если сам бог участвовал в ряде знаменитых сражений, в образе ангелов или святых, то его служителям, конечно, это не заказано. Разве мало епископов выступало во главе кастильских войск во время войн против неверных?