Шрифт:
НА ДИВНУЮ РУКУ ОДНОЙ ГОСПОЖИ
Руки прекрасней люди не видали, И в целом мире сыщется едва ли, Что б с ней сравнилось. Снег не столь блистает, Воск не прелестней, хоть теплея тает. На палец вздетый адамант колючий, Запястья вкруг злат-обруч самолучший — Всё суть безделки! Право, мнится сделкой Союз красы с драгою, но безделкой. Ведь столько власти та рука имеет, Что в хвори мнимой воскрешать умеет; Спасет от судорг; ежли полужива Коснется тела. Сила особлива Враз со здоровьем телу прибывает. Она жив росте сильпо пособляет. Счастливо тело и член каждый — оный Ее касаньем к жизни воскрешенный. Лишь бы подоле воскрешать хотела. А что в руке, то и в ногах имела. САМУЭЛЬ ТВАРДОВСКИЙ ИЗ СКШИПНЫ
ДАФНА, В ЛАВРОВО ДЕРЕВО ОБРАТИВШАЯСЯ СЦЕНИЧЕСКИЙ ПРОЛОГ
Четыре Зефира, южных ветерка, привечают Зорьку.
1
Первый Зефир
О ночь, поддайся, развейтеся, мраки! Сгиньте, туманы и тени ужасны! Являет Зорька румяные знаки, Лучи светила предвосхитив ясны. Тварь водяная и пернатый всякий, Все славословьте ее согласны. Она проснулась, ждет природа Феба, Печальны тучи утекают с неба.2
Второй Зефир
Воспойте! Борзых день коней впрягает В свою лучисту и быстру повозку! Тебе, Денница, тебе позлащает Венера, движась вспять в землю Пафосску, Чело благое. Гимны посвящают На Геликоне Музы. Отголоску Внемли их. Что ж, и вы воспойте пуще, Всяк на водах и над водами сущий!3
Третий Зефир
Ты, вшед раненько в окошко светлицы, Луч розоватый зыблешь на постеле, Когда на персях у души-девицы Уснет дружочек, усладясь доселе; Ты овеваешь прозрачны криницы, Сребристой пены прикасаясь еле, Пока, исполнясь грезы и надежды, Напеи сушат влажные одежды,4
Четвертый Зефир
Ты в тяжком зное житу иссушенну Даришь прохладу и жемчужны росы. Ты божьим пташкам, изгнездившим крону, Даешь с рассветом свист сладкоголосый; Они щебечут все без угомону, Меж тем выходит Феб златоволосый, Внемля им. Что ж, и вы воспойте пуще, Всяк на водах и над водами сущий!5
Зорька
Себя зачем я не восславлю тоже Или не подпою вам в гимнах оных? Юпитер, вожжи мне вручив, погоже Украсил мною свод небес просонных. В мой час веселый, рады и пригожи, Цветут и травы во садах зеленых, И что тюльпанов дивные наряды Без росных капель и моей прохлады!6
На розу гляньте — стоит мне явиться, Росу она впивает с юным пылом. Чуть вспыхнет в небе утра багряница, Цветок вплетают девы в кудри милым. Ужо увянет! Ужо истомится, С полденным жаром встретившись унылым. Рви ж поутру ее! Не то увянет! И, лепестки осыпав, не приманит! 7
В лугах цветут мне травы ароматны, Оттоль венки, рукою свиты ладной, Мне дарят девы и парни приятны, Укрыты в майской зелени прохладной; А коль, как Веспер выйду предзакатный, Жнецы усталы песнью славят складной, Стада играют, пастухи смеются, Зефиры, будто малы дети, вьются, 8
Пою, меж тем как Феб золотогривый Огнь из ноздрей пускает в нетерпенье. Прочь с неба, звезды! Ну как торопливый Бич Фаэтонов сгонит вас в мгновенье! Ему, чей натиск столь нетерпеливый, Мы все, умолкши и закончив пенье, Вручаем скипетр. Он теперь хозяин! Пусть правит миром, сколь тот ни бескраен! ШИМОН ЗИМОРОВИЧ
ИЗ СБОРНИКА «РОКСОЛАНКИ, ТО БИШЬ РУССКИЕ ПАННЫ»
ИЗ ПЕРВОГО ХОРА ДЕВУШЕК
ПЕСНЯ КОРОНЕЛЛЫ
Ангел прелестный, Дух бестелесный В плоти человечьей, Плотью приятной, Видом изрядной, Дух сумел облечь ей! Дарит без счета Божья щедрота Облик твой красами. Все. оболыценья Дивна творенья Зрим в тебе и сами. Ведь человеку Так уж от веку В младые лета Мир сокровенный Твой несравненный Только-то и света! Чело весельем Отметил вельим Всякому на зависть, И очевидна Вовсе не стыдна Мужеская завязь. Сквозь очи чисты Зори лучисты Радостью сияют. Сии пыланья В наши желанья Силы излияют. Сердце твое же В пылкой надёже Чары наколдует. Тайное пламя Властной над нами Любови раздует. Твои ланиты Румянцем скрыты, Точно яблок рая. Из уст сладимых Слов несчислимых Ток бежит играя. Плеща крылами, С тобой над нами Слава честна реет, Любовь неложна Сколько возможно Нежит и лелеет. А для меня ты, Божок крылатый, И тут, и в небе Был Купидоном, Тайным полоном, Но ангел не был.ИЗ ВТОРОГО ХОРА ЮНОШЕЙ
ПЕСНЯ ИППОЛИТА
Розина померанцем меня угощала, А после и веночек дать пообещала. Покуда ж я водил с ней развеселый танец, Во уголь превратился оный померанец. В сем яблоке такое полымя затлело, Что, бедну душу сжегши, спалило и тело. Розина! Ты мой пламень! То-то истомлюся Иль от плода златого в пепел я спалюся. Познал теперь любовь я! Вовсе не Венера, А во пустыне мать ей хищная пантера. Ее кровава пардус в гибель человекам Бешеным на Кавказе выкормила млеком.