«1». Уже скоро… И ряды деревьев потихоньку размыкают свой насыщенный строй.

– Да ладно тебе, Шерил, – хмуро сказал Колин. – Почему ты не хочешь разговаривать?.. Я что, изверг какой-нибудь? Разве я намеренно причиняю тебе боль? Я же просто хочу… хочу, чтобы всё было правильно. Ну же, Шерил.

Она ничего не сказала. Странное, гудящее ощущение заполонило её. Шерил поняла, что вот-вот она ворвётся на территорию города, от которого напрасно скрывалась два года. Cлучилось это совсем не так, как она хотела, но суть дела не менялась. Нескончаемая белесая линия вела в Тихий Холм.

Вот он. Прямоугольный металлический щит, обезображенный тёмно-коричневыми потёками. Карусель и улыбающееся солнце над сворой детишек. Белоснежные улыбки карусельных лошадок скосила ржавчина, пробивающаяся сквозь краску. Когда-то весёлая картина теперь навевала жуть. Шерил впилась взглядом в убористую надпись под щитом: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ТИХИЙ ХОЛМ, ЛУЧШИЙ ГОРОД НОВОЙ АНГЛИИ. НАСЕЛЕНИЕ -…». Выдвижная ниша, цифры на которой должны были меняться каждый год, пустовала.

– Приехали, – радостно сообщил Колин.

Дорога стала шире, по обе стороны появились ограждения, не дающие машинам съехать вниз. Лес ещё продолжался, но Шерил знала: несколько сотен футов, и «додж» выедет на обозревательную площадку с видом на озеро. В прошлый раз в округе висел туман, и им с Дугласом так и не удалось полюбоваться на гладь воды. Впрочем, не сильно и хотелось.

Кстати, а почему сегодня совсем нет тумана? Шерил с тревогой посмотрела на боковое окно, но увидела там лишь чистую, прозрачную темноту и последний вечерний свет, угасающий над армией деревьев. Никакого тумана.

Колин сбросил скорость, сворачивая направо, где успела появиться заветная площадка. Она ни в чём не изменилась: та же самая серая балюстрада у края, и стены туалета испещрены надписями цветным маркером. Полутьма брала своё – очертания предметов на асфальтовом прямоугольнике расплывались, потихоньку меняя формы. А может, содержание тоже.

Колин припарковал машину у самого края, так, что из кабины был виден блеск волн озера, прокатывающихся под лёгким ветерком.

– Я сейчас вернусь, – сказал он со смущением. – А тебе придётся немного потерпеть. Извини.

Шерил не ответила. Колин не спешил выходить из кабины: он уставился на неё с каким-то неудобным, прожигающим насквозь интересом. При иных обстоятельствах она бы шутливо возмутилась: «Что такое, у меня нос не на том месте?», – но сейчас сочла за благо проигнорировать этот болезненный взгляд.

– Как же я люблю тебя, – прошептал Колин наконец голосом, от которого она снова ощутила острое дуновение ужаса. В голосе не было ничего особенного… только нежность и любовь, как бывало в лучшие моменты их пребывания вместе. И это было страшнее всего – Колин всегда был таким, с первого дня их знакомства, а она не замечала. Не замечала излишне рьяных попыток удержать её возле себя, его параноидального беспокойства.

Как же я люблю тебя.

Не обижайся, я вовсе не пытаюсь контролировать твои шаги, но…

Но помни, близок день, когда я совершу страшную месть.

И этот день настал, не так ли? День, когда он сможет присвоить её себе, как одну из своих роскошных вещичек, подаренных богатыми родителями. Только затем, чтобы она никому не досталась – лишь ему…

Колин скрылся в темноте. Шерил вяло задвигала руками, которые окончательно онемели. Липкая лента, столь хорошо растягивающаяся в фильмах, даруя героям шанс на спасение, на деле оказалась не слабее стальных прутьев. Интересно, об этом-то Колин откуда узнал?.. Шерил устало вскинула голову, посмотрела на лампу, освещающую салон. И обречённо подумала: Я проиграла. Больше меня ничто не спасёт. Ничто.

Неудобство, невысказанность, так раздражавшие Колина, никуда не ушли, даже когда он ступил в тёмную прохладу туалета. Здесь никто давно не был, но кислый запах ещё не выветрился из стен. Вкупе с прогорклым ароматом затхлости и заброшенности это создавало странное ощущение, в чём-то возвращающее его в детские года.

Справив нужду, Колин подошёл к зеркалу, который в отсутствие света казался тёмным прямоугольником. Покрутил заржавевший кран над раковиной (тот пронзительно заскрипел, заставив его поморщиться), но, конечно, воды не было и в помине. Так что Колин просто стоял, глядя на место, где при лучшем освещении мог быть он сам, отражённый на пыльной поверхности. Может быть, оно и к лучшему. Может, ему не нужно видеть себя сейчас…

Он поднял руку и коснулся пальцами правой стороны шеи, словно желая убедиться в своем существовании. Горячая жилка артерии то появлялась, то исчезала.

Сегодня, подумал он. Сегодня Шерил станет его частью навека. И ему не нужно будет больше бояться потерять её. Как можно потерять то, что всегда с тобой?.. Предвкушение приносило трепет, смешанный со страхом. Приходилось глубоко вдыхать неприятно пахнущий воздух, чтобы сердце не выскочило из груди в сумасшедшем ударе.

Она будет моей.