– Лесь?! Что-то случилось?

Подруга, упрямо глядя, на директрису, мотает головой, но я замечаю, как подрагивают ее губы от попытки сдержаться.

– Я же вижу, что с тобой что-то не так!

Она до боли закусывает губу, однако потом все же поворачивается ко мне.

– Давай, потом после классного часа у меня посидим, и я все расскажу.

– Хорошо, - пожимаю холодную, не смотря на стоящую жару, руку и радуюсь полученной в ответ слабой улыбке.

С трудом дождавшись окончания нравоучительной беседы классного руководителя, мы, отнекиваясь от предложений одноклассников посидеть в какой-нибудь кафешке, спешим к ней домой.

– Свет, как на счет напиться до потери пульса!

Странное предложение от такой интеллигентной девушки как Леся. Да, и я еще ни разу не грешила подобным, но, видя ее состояние, соглашаюсь.

Все происходит когда-нибудь впервые.

– Так все же, что случилось? – Не очень осторожничая, пытаюсь пробиться сквозь глухую стену отчужденного молчания, за которой спряталась подруга.

– А? – Так и есть, погруженная в свои мысли она, кажется, совсем забыла, что я семеню рядом с ней.

– Может, хватит замыкаться в себе? Давай. Говори. Что на этот раз?

Вздох такой тяжкий, словно все беды мира свалились на ее хрупкие плечи, срывается с губ Леси.

– Да, все тоже. Ничего нового. – Горько. Обреченно. С этакой задумчивой усмешкой, что я начинаю волноваться. – Вот ты как провела лето? – Странный вопрос. Она же знает, созванивались не раз. Но, похоже, это у нее вроде вступления. – Весело. Отдыхая, выкинув учебники подальше, ни разу до вчерашнего дня не вспомнив о школе. А я… если не корпела с репетиторами по математике, то в жару и непогоду с утра до вечера отрабатывала пластику в танцевальном классе с Татьяной, но еще умудрялась находить время на…

Она снова молчит, погружаясь в свои мысли. А мне становится как-то стыдно за то, что пока я осваивала азартные и не только игры с парнями, ходила на танцы, в походы с ночевкой, купалась, загорала, бесилась не на шутку от ревности, когда один остолоп или проще дубина, наведываясь в место моего летнего заключения, ночевал в соседней комнате у каких-то двух кошелок, корче варилась в котле из бесшабашного веселья и бурных страстей, Леська трудилась в поте лица ради своей мечты.

И все же она права. Ничего нового. Ее личная голгофа, которую она с титаническим мазохистским упорством устраивала сама себе.

– Лесен, осталось потерпеть всего год. Сама говорила, что Татьяна начала тебя скупо хвалить. – Пытаюсь ободрить, заходя вслед за ней в квартиру.

– Да, - Слежу за тем, как она целенаправленно двигается по кухне, доставая из шкафа рюмки и бутылку ликера. – Только вот Серега устал ждать, когда у меня появится для него минутка свободного времени, и появится ли вообще.

Я не совсем грациозно приземляюсь на стул, под громкое бульканье разливаемого по стаканам напитка.

– Как устал ждать? – Слова подруги не укладываются у меня в голове, ведь Серега за ней всегда хвостом бегал и разве, что на руках не таскал, хотя и это тоже было.

– Он решил со мной расстаться... Вздрогнем.

На автомате чокаюсь и одним махом, как и она, глотаю приторно-сладкую гадость.

– Между первой и второй промежуток небольшой. – Леська снова разливает ликер.

– И когда? – Настырно продолжаю допрос, не морщась, как заправский алкаш, опрокидывая в горло следующую рюмку, видимо от шока.

– Вчера. – Она вновь берется за бутылку.

Черт. С такой прытью мы будем невменяемыми хомячками по полу ползать уже через двадцать минут. Пока я размышляю, как притормозить обороты, раздается настойчивый звонок в дверь, отвлекая Лесю от ее настырного занятия.

В то время, как она открывает дверь, я быстренько исследую холодильник на наличие закуски, попутно матеря на все лады парнокопытных, портящих нам жизнь.

Отодвинув в сторону лимон и конфеты, достаю из закромов каталку колбасы, радуясь ей, как военному трофею. Желудок протяжно и жалобно урчит, напоминая, что у меня с утра маковой росинки во рту не было.

На громкое Катькино: - Привет, пьянь! Что за праздник? – Оборачиваюсь, бережно прижимая к себе свою находку.

Выгляжу, наверное, комично, поскольку она заходится смехом.

– Не вижу ничего смешного. У нас тут похороны. А ты ржешь, как лошадь.

– Кого хороним? – Не проникается моим скорбным угрюмым видом Катя.

– Топим чувства на дно бутылки. – Со вздохом поясняет Олеся, одобрительно поглядывая на увеличивающуюся горку колбасной нарезки на разделочной доске.

– Ну и как успехи?

– Не ахти…

– Только начали, - произношу одновременно с Лесенком.
– Ты как всегда вовремя. Присоединяйся.

После четвертой рюмки подругу, наконец, прорывает на откровения.