— Так неудивительно, что ты этого не помнишь. — Менедем снова засмеялся.

Однако его двоюродного брата эта шутка, похоже, разозлила.

Менедем бывал на многих симпосиях, где гостей обносили вином, смешав его с водой в равных пропорциях. Эти симпосии не походили на те, что давались в доме его отца или дяди, но были веселыми на свой лад.

— А где находится дом, который называется «Триера»? — спросил Менедем Гилипппа. — Помнится, он где-то в Великой Элладе. Случайно не в этом городе?

— «Триера»? — повторил Соклей. — Не слыхал о таком доме.

— Я знаю, — ответил их хозяин. — Нет, он находится не здесь, а в Агригенте, на южном берегу Сицилии. Там симпосиасты однажды напились так, что подумали, будто они в штормовом море, поэтому начали выкидывать мебель из окон, уменьшая осадку корабля. Когда соседи явились на шум и увидели, что происходит, они мигом растащили кушетки, столы и кресла, так что парень, которому принадлежал дом, протрезвев, порядком потрудился, чтобы вернуть свое добро назад.

Хозяин ухмыльнулся.

— Вот что я называю симпосием!

Он, казалось, не возражал против предложения Кратия пить крепкое вино. В Элладе италийцы имели репутацию крайне невоздержанных.

Соклей по-прежнему сидел с несчастным видом.

Менедем же наслаждался симпосиями не только в доме своего отца, ему доводилось участвовать и в более диких пирушках. Пока рабы смешивали вино, Менедем наклонился к двоюродному брату и сказал:

— Вряд ли нынче ночью ты вспомнишь своего Еврипида.

— Вероятно, нет, — согласился Соклей, — хотя его стихи помогли выкупить некоторых афинян, которых сиракузцы взяли в плен во время Пелопоннесской войны.

Однако Менедем думал не о давно прошедших временах, а о чаше крепкого вина, которую протянул ему раб Гилиппа — невысокий широкоплечий италиец.

Прежде чем выпить, Менедем помедлил, чтобы полюбоваться киликом. Судя по совершенной форме, его могли сделать в Афинах сотни лет тому назад, но желтая и пурпурная глазурь вкупе с обычной красной, белой и черной доказывали обратное. К тому же сосуд явно был новым.

Менедем кивнул Кратию:

— Это твоя работа?

— Вообще-то да, — ответил гончар с довольной улыбкой. — Мне очень приятно, что ты догадался.

— Здорово сделано, — сказал Менедем.

Хотя Кратий сегодня и не купил паву, но он еще вполне мог передумать.

Гончар снова улыбнулся.

— Спасибо.

Он попробовал вино и поднял брови.

— О, да это просто превосходно. Я люблю вина местного урожая — не пойми меня неправильно, — но они кажутся немного кислыми, тем более в сравнении с этим. Не возражаешь, если я спрошу — сколько заплатил за него Гилипп?

— Соклей? — спросил Менедем. Сам он не знал суммы. — Откроем Кратию секрет?

— Никакого секрета нет. Гилипп заплатил сорок восемь драхм за амфору.

Менедем ожидал, что Кратий вздрогнет.

И Кратий действительно вздрогнул, хотя и постарался это скрыть.

— Невероятно. — Он снова сделал глоток. — Но я понимаю, почему он столько заплатил.

Двое других симпосиатов разразились восторженными криками.

— Видишь ли, о почтеннейший, вино недешево обошлось нам на Хиосе, — пояснил Менедем. — А ведь нам еще приходится платить пошлины. И конечно, деньги экипажу, а зарплата у моряков не маленькая. Так что сбавить цену мы ну никак не можем.

На самом деле они продали вино гораздо дешевле на мысе Тенар, но Тенар был куда ближе к Хиосу. И вообще, тарентцам совершенно необязательно знать такие вещи.

Вошли две флейтистки: одна с простой флейтой, другая — с двойной. Обе в коротких туниках из тонкого прозрачного льна. Не успели они начать играть, как Менедем окликнул их: — Радуйтесь, девушки! Кто ваш хозяин? Может, ему будет интересно узнать, что я привез на продажу косский шелк — такой прозрачный, что мужчины будут гадать, надето ли на вас хоть что-нибудь? В таком одеянии вы и сами, наверное, заработаете больше.

— Мы принадлежим человеку по имени Ламахий, господин, — ответила девушка с двойной флейтой. — Ты можешь найти его дом недалеко от храма Посейдона. — Она вздохнула. — Мне бы хотелось носить шелк.

— Спасибо, милая! — Менедем послал ей воздушный поцелуй. — Ты бы хорошо выглядела в шелках!

Девушка ослепительно улыбнулась ему.

Менедем тоже улыбнулся в ответ, хотя она и показалась ему не слишком хорошенькой. В любом случае он предпочитал тех, кому действительно нравился. Полная желания рабыня куда лучше той, которая лишь выполняет свои обязанности.