Шрифт:
Вот и шанс. Убогий какой-то... Зато по пути Жека рассказывает о своей малоинтересной жизни, о том, как перегоняет иномарки из Польши для столичных авторынков, как ему задерживают зарплату, как он строит большой двухэтажный дом за городом и никак не может подвести туда газ.
– Шурочка, когда я тебя снова увижу? – спрашивает на прощанье.
– Зачем? – искренне удивляется Шурка.
– Кажется, я влюбился в тебя, – признается Жека, мигая широко распахнутыми глазами.
Она смеется. Отступает.
– До свидания.
И вдруг в темноте он хватает ее за руку.
– Девочка, ты не уйдешь от меня. Я тебя люблю!
– Как?
– Вот так. Люблю тебя. И все...
Матка Бозка! Шизофреник! Шурка пятится с перепугу, но ее рука остается в его лапах.
– Шурочка!
– Хорошо, хорошо... Давайте потом посидим где-то...
– Завтра?
– Хорошо, завтра...
Они назначают свидание в кафе на площади Революции в одиннадцать утра. «Не приду», – решает про себя Шурка.
– Только не обмани меня! Не обмани меня, девочка. Я буду тебя ждать.
– Хорошо, – она, наконец, вырывается и бежит к троллейбусу.
На следующей остановке выходит и идет назад – до своей квартиры.
А поздно вечером звонит Берта и что-то раздражающе жует в трубку:
– Ну, что? Познакомилась... мня-мня... с кем-то?
– Да, – отвечает голодная Шурка.
– Кто он?
– У него автомобильный бизнес. Ему за сорок. Он угостил меня мартини. И завтра мы идем обедать в ресторан.
Мысли так и вертятся вокруг еды.
– Он женат? – интересуется Берта.
– Да. И у него четыре дочки, – признается Шурка.
– Это не должно тебя волновать. Он же не удочерить тебя хочет... мня, – успокаивает та.
– И еще он сказал, что влюбился, – хвастается Шурка напоследок.
– Влюбился – пусть платит. Пока все идет хорошо, – одобряет Берта. – Он... мня-мня... сможет тебе немного помочь...
Шурка кивает в трубку. Верно, попробовать стоит. Она уже и сама верит, что все было именно так, как она рассказала подруге. И Жека не неприятный – она сможет его выдержать. Правда, внезапность чувств пугает. Но и без этого было бы пусто. Пусто, как в желудке.
Шурка заглядывает в холодильник – достает кусок хлеба, завернутый в пластиковый пакет и снова прячет. Раздумывает еще пять минут, а потом выключает холодильник из сети.
Когда она работала, продуктов не было больше. Поэтому и решила искать что-то новое. Вообще другую жизнь...
Ничего, завтра встретятся с Жекой – перекусят. Можно будет заказать кофе с тостом или бутербродом. Или даже пирожное. Или даже два. И фрукты.
Шурке снятся фрукты – апельсины и бананы, потом – персики и огромные синие сливы. И все вокруг становится синим от слив. Они падают сверху и подпрыгивают на земле, как мячики.
Небо прилипает к городу и хлюпает дождем в лужи. Идти никуда не хочется. За окнами маячат каркасы голых деревьев.
Дождь льет без остановки. Шурка смотрит за окно и начинает сомневаться, что Жека придет на свидание в такую погоду.
Потом она одевается, закутывается в плащ, берет зонт и выходит. Ветер пытается вырвать зонт из ее рук и закинуть подальше, за крыши домов. Шурка упирается изо всех сил.
Жека ждет около кафе. Узнает ее под зонтом и идет навстречу.
– Шурочка... Девочка моя, – целует в щеку.
Она, уже позабыв его лицо, снова поражается тому, что он немолод, лыс и небрит. Но глаза его прежние – широко и по-детски наивно распахнутые в дождь, как окна дома, оставшегося в непогоду без хозяина.
Шурка косится в сторону кафе, но Жека, сжав ее руку в своих горячих ладонях, начинает говорить что-то совершенно несвязное. И она понимает только, что они не будут сейчас пить кофе и есть горячие бутерброды.
– Я забыл совсем. Из головы вылетело. Но все пацаны там будут. И Шнур будет. Надо быть...
Сознание ловит только слово «Шнур», откуда-то странно знакомое. Шурка напрягается, пытаясь понять смысл путаных объяснений Жеки.
– Надо поддержать парня. Так по понятиям. Я уже много лет на их авторынки работаю. Постоим там немного...
– Где постоим?
– На кладбище...
Так... В дождь на кладбище... Может, ветер занесет ее в какую-то могилу, да и засыплет нафиг землей. Интересно, будут ли потом поминки с пирожками?