Слегка «детективный» роман о поиске честного жизненного пути и честной работы человеком, который привык действовать решительно в любых обстоятельствах.
Тони Ронберг
ПРОФЕССИЯ
1. ТУМАН
В ноябре на столицу упал туман. Белое облако накрыло город по самые крыши многоэтажек, примяло стены, прилипло к стеклам офисов, разбросало машины по дорогам. И не уходило.
Такого тумана город еще не знал. Самолетам не давали посадку, автомобили сталкивались в тумане и врезались в придорожные столбы.
И в этом катастрофическом тумане она мне позвонила. И я прыгнул в авто и понесся – на звук ее туманного голоса. Кажется, ехал по встречной полосе, кто-то сигналил, светофоры все, как один, показывали белый свет.
Я открыл дверь подъезда своим ключом и поднялся на восьмой. Позвонил, и она открыла так быстро, словно ждала меня около двери...
Она всегда выглядит так, как будто слегка нездорова, озябла или сосредоточена на чем-то. Кажется, что от обычной жизни ее отвлекает мысль о чем-то необычном, что никак не дает ей покоя.
Запахнула полы жакета и отступила, пропуская меня в квартиру. Одета дорого, но тоже как-то наспех – словно только что вернулась в обновках из бутика или собирается вечером выйти в свет, но еще не уверена, что именно в этом. Брючный костюм изящен, но... запахнут наглухо.
У нее вытянутое лицо, бледное, с чуть розоватыми пятнами на скулах. Пепельные светлые волосы, обрамляющие овал мягкими линиями волнистых прядей. Серые глаза. Полные губы... губы... губы...
– Не смотри на меня так! – отступает она еще дальше.
Ее зовут Эльза. Не Елизавета Георгиевна, как в паспорте, а Эльза... Генриховна, кажется. И по национальности она немка. Из русских, правда, немцев. Русская, но немка.
– Туман ужасный, – говорю я и сажусь в кресло.
– Да.
Она подходит к окну и опирается руками о подоконник. За окном – белое облако.
– Не боишься? – спрашиваю я.
– Природных явлений? Или киллеров?
– Что мужу расскажут о моем визите...
– Пусть расскажут. Он знает, что я не занимаюсь с тобой сексом. Я не люблю секс. Мне этого не нужно.
В ее фразе слово «секс» можно заменить на «кефир». Я не пью кефир. Я не люблю кефир. Кефир мне не кажется вкусным. Или на «метро». Я не пользуюсь метро. Мне не нравится метро. Я обхожусь без метро.
Спицын уверен, что его жена – холодная женщина. Но я знаю, что она опытная, страстная, жгучая даже в тумане. Я обожаю ее! Обожаю...
– А где Спицын?
– В Нью-Йорке. Позавчера улетел, несмотря на туман.
– И что ты делала эти два дня... без него?
– То же, что и с ним. Работала, спала, немного ела... Как обычно, дорогой.
«Дорогой» – это тоже просто так, привычно. Хотя, действительно, я дорогой мужчина. Мой автомобиль стоит сто тысяч долларов. Но, называя меня дорогим, она не вкладывает в это слово ни понимания моей ценности, ни душевной теплоты. Может, потому что автомобиль Спицына стоит триста тысяч. И потому что он – ее муж.
– Как твои курсы? – интересуюсь я вежливо.
Для нее гендерный аспект – краеугольный камень мироощущения, поэтому я стабильно интересуюсь степенью ее реализации в социуме.
– Это не курсы. Это бизнес-школа британского университета.
Если ей это помогает... почему нет? Даже Спицын не против.
– А твои дела?
– Гут.
– Ни о чем не мечтаешь?
– Только о том, чтобы Бог послал Спицыну побольше фрикеров.
– Кто такие?
– Хакеры телефонных сетей.
Спицын – владелец крупнейшей мобильной сети в стране.
– Как диггеры?
– Умница!
Она, действительно, умница. И красавица. И тьютор бизнес-школы. Как много мы знаем новых слов, которые никак не выражают сути нашей жизни.
– Отчего туман такой? – спрашивает вдруг она. – Уже зима должна быть...
– Зачем ты мне позвонила?