Шрифт:
– Соскучилась.
– А Спицын?
– Он – нет.
– Как у вас?
– Обычно, – она улыбается. – Нормально. Жить можно. Дачу перестраивает. Пол с подогревом планирует. Вчера дизайнер приходил. Скучно это...
Ей тридцать два года. Она хочет ребенка. Но не от Спицына. И, наверное, не от меня.
– Ты выглядишь усталой.
– Спасибо.
Непонятно, зачем позвала меня. Чувствую только, что тяжесть от ее разговора спускается от сердца все ниже.
– Эльза, это тяжело очень...
– Что именно?
– Носить этот туман на плечах.
И снова она улыбается.
– У всех так. Только одни носят туман, а другие – звезды.
– Ты думала обо мне?
Она молчит. Я подхожу и отрываю ее от белой пелены за окном.
– Я хочу тебя!
– Странная реакция.
– Есть препятствия?
– Я снотворного купила. Два пузырька.
– Зачем?
– Чтобы отравиться.
– Когда?
– Не знаю. В ближайшее время.
– Хоть позвони – попрощаемся.
– Ну вот я и позвонила...
– Дура!
Никакая она не умница. И не красавица. Обычная психопатка, измученная неудовлетворенностью. Бледная поганка...
– Развестись не хочешь?
– А зачем? Мы и так не видимся. Он работает по полуночи. И встает в шесть утра.
Да, Спицын всегда был маниакальным трудоголиком.
– И начнется это все: тебе – мне. Разводы, разделы, адвокаты...
– Я сам адвокат.
– Не в этом дело.
Она словно тает в моих объятиях. Я перестаю ее чувствовать. Она обнимает меня, а я ощущаю только туман, приникающий ко мне все ближе. И до утра мы барахтаемся в этом тумане, выброшенные за границы реальности.
А утром звонит мой мобильный, и я тянусь за ним, продолжая целовать ее плечи...
– С тобой все нормально, Илья? – спрашивает Маша.
– Не совсем. Небольшая авария.
И предупреждаю ее вскрик, глядя на голую Эльзу.
– Ничего страшного. Сейчас машину починю и встретимся...
– Сволочь! – говорит на это Эльза, когда я отключаю мобильный. – Лжец. Пошляк. И бабник. Презираю мужчин. Грубые животные. Бездуховные, похотливые твари. Человечество совсем скоро сможет обходиться без мужчин. Вырожденцы! Дегенераты – все, как один! Жлобы бесчувственные!
Я целую ее злые губы и поднимаюсь.
– Спицыну это скажешь. И привет от меня можешь передать.
– Пошел ты!!!
2. «ГАЛАКТИКА»
Один из двоих говорит невнятно. Я не вижу ни того, ни другого, но у того, кто сидит дальше от меня, громкий голос и четкая дикция.
– Это дело на миллион. Ты понимаешь?
– Бу-бу, – отвечает его компаньон.
– И это очень опасное дело.
– Бу-бу-бу…
– А если кто-то что-то разнюхает…
– Бу-бу-бу…
– Так что – предельная осторожность!
– Бу!
Это «Бу!» может значить «да», а может и «нет». Нормальные, вменяемые посетители не станут обсуждать в людной «Галактике» дело на миллион, о котором никто не должен разнюхать. Но с другой стороны – в «Галактику» не впускают незнакомых, ненормальных и невменяемых.
В доказательство этого появляется Макс. В короткой кожаной куртке, торчащем из-под кожанки свитере с высокой горловиной и клетчатой кепке набекрень. Макс – стильный парень. Его вид доставляет мне стабильное визуальное удовольствие. Он моложе меня на девять лет, но я не завидую его молодости. Даже если бы мне было сейчас двадцать восемь – я никогда не решился бы нахлобучить такую кепку.
Он высокий и тонкий парень. И его наряды очень его красят. Я отдаю себе отчет в том, что у меня правильные и четкие черты, что мои вещи пробиты известными лейблами, но стиля во мне – ни на грош. А Макс, даже если бы заявился в «Галактику» в юбке, никто не сказал бы «пидор», сказали бы – «от Готье».
– Постой, не приземляйся, – останавливаю я его заход на посадку. – Загляни-ка за колонну и посмотри на чуваков. Кто такие?
Макс разворачивается без вопросов и направляется в сторону туалетов. Он не снимает кепку в помещении. В «Галатике» он как дома. Я приглаживаю волосы и беру еще один коктейль. Макс возвращается.