Доктору было стыдно. Только сегодня ему открылось, что он, в сущности, является обманщиком. Он обманывает людей уже много лет, заставляя их считать своим другом – они доверяются ему, рассказывают о своих переживаниях, а взамен получают насквозь лживое сочувствие. Ни один из пациентов Джекоби не решился бы назвать доктора лживым человеком, но он сам так считал, ведь ему не было никакого дела до проблем пациентов, ему было все равно.

«Я ужасный человек, - подумал Джекоби. – Меня никогда не трогали переживания моих пациентов, я всего лишь надевал маску доброжелательности. Никто и ничто не могло пробить мою толстую кожу. Но эта девочка все изменила, она поразила меня в самое сердце.»

Он не пришел на похороны, и, как знаток человеческой души, понимал, что это было продиктовано чувством вины перед Лорой. Это чувство оставалось и сейчас, и неизвестно, изгонит ли Лоуренс когда-нибудь его из своей души, но он все же нашел в себе силы посетить кладбище.

«Надеюсь, ты меня простишь», - прошептал доктор, обращаясь к той, что лежала здесь под землей.

Он положил на могилу цветы и пошел прочь, зная, что больше никогда не придет на это место.

Купер и Хоук сидели за столиком в «Доме у дороги» и неторопливо потягивали пиво из стеклянных бутылок, глядя на танцующие пары – сегодня в баре звучала музыка в стиле джаз. Поскольку Жак Рено так и не объявился здесь, слуги закона решили расслабиться и завели отвлеченный от дел разговор.

– Хоук, вы верите в душу?

– Да. И не в одну.

– В несколько?

– У племени Черноногих есть легенда о душах, покинувших тело и не нашедших покоя. Эти призрачные души ищут успокоения в бесконечных странствиях.

– Призрачные души… - произнес Купер. – Где они странствуют?

– Далеко отсюда, - мечтательно сказал Хоук. – В стране мертвых.

– Лора сейчас тоже там?

– Лора - в земле. Это единственное, что я могу сказать точно, - сказал Хоук и сделал глоток пива.

Купер тоже отпил хмельного напитка и кивнул в сторону танцпола, где среди радостных пар, обнимающих друг друга, с жалким выражением лица шатался Лиланд Палмер. Когда Купер с Хоуком пришли в бар, тот сидел у стойки и пил виски, а на приветствие ответил безразличным кивком. Сейчас Лиланд приставал к парам, бесцеремонно хватая их за одежду, и плачущим голосом умолял потанцевать с ним.

– Похоже, Лиланд переборщил с виски, - сказал Купер.

– Его можно понять, - грустно сказал Хоук.

Отчаявшийся найти партнера для танцев Лиланд встал посреди танцплощадки, и, задрав голову, громко заплакал. Удивленные танцоры остановились, а джаз-бэнд прекратил играть.

Купер и Хоук подошли к Лиланду.

– С вами все в порядке, мистер Палмер? – спросил Купер, хотя и так понимал, что с отцом Лоры далеко не все в порядке.

– Вы потанцуете со мной? – жалобно спросил мистер Палмер, посмотрев на Купера и Хоука.

– Давайте лучше мы отвезем вас домой, - предложил Хоук и они с Купером взяли пьяного Лиланда под руки.

– Домой? – переспросил Лиланд. От него сильно пахло потом и виски. – Ах, да… У меня же есть дом. Только как там сейчас пусто…

Купер и Хоук осторожно вывели Лиланда из бара. Хоук связался с участком и попросил прислать машину для мистера Палмера.

«Мне приходилось страдать, но мне никогда не понять его горя», - подумал агент Купер.

Когда Лиланд проснулся и открыл глаза, перед его взором открылся безукоризненно выбеленный потолок, усыпанный разноцветными пятнами. Пятна были очень яркими, они кружились и сталкивались между собой, будто молекулы под микроскопом – это зрелище было невыносимым.

Лиланд снова закрыл глаза и лежал так несколько минут. У него сильно болела голова, и от этого мысли в ней кружились и путались, как пятна на потолке. Он отдавал себе отчет только в том, что вчера, после похорон дочери, напился в «Доме у дороги». Каким образом он оказался дома в постели, он не помнил.

Наконец мистер Палмер нашел в себе силы и поднялся с кровати. Он боялся, что пол начнет уходить у него из-под ног, как обычно бывает при похмелье, но этого не произошло. Осторожным шагом он подошел к зеркалу, которым обычно пользовалась Сара, делая вечерний косметический уход, и увидел в нем далеко не молодого человека с воспаленными больными глазами, в которых читалось полное безразличие к жизни, растрепанными, начинающими седеть волосами, одетого в несуразный домашний халат синего цвета. Зрелище Лиланду не понравилось, хотя внешний вид в последнее время не волновал его, и он вышел из спальни, чуть не забыв одеть тапки.