Едва согревшись пробежкой, хоть и неприятно было в мокрой одежде бегать, уселся к костру источавшему такое тепло и умиротворение, что я даже немного примлел.

– С пробуждением, - Хмыкнул Лекс, заметив, как я тяну озябшие руки к костру.

– И тебе, - отозвался я, покосившись на укутанного в плащ наемника.

Выглядевший обеспокоенным Ватлай, посмотрев на горизонт, освещаемый вспышками, произнес: - Чую, беде быть.
– И многозначительно посмотрел на десятника.

– Да уж, - отозвался тот.
– Если до начала грозы дойти не успеем плохо будет всем. А если еще и сборщики, под шумок, заскочат, то вообще Беда.

– Сборщики?
– Кажется, это я сказал.

Лекс, нерадостно улыбнувшись, объяснил.
– Видишь ли, дорога-то королевская, а знать местным земельным прибыль с нее не положена, а ведь хочется. Вот и нападают, иной раз, этакие "сборщики" податей. За для них-то нас и нанимают. Разбойники-то что? Мужичье в основном да мещане всякие. Никто толком и драться не умеет. А вот "сборщики", обычно, что ни на есть настоящие вояки, зачастую даже гвардейцы баронские, или кто похуже.
– На последних словах десятник состроил полную омерзения гримасу, рассмотреть которую не помешали ни дождик, ни тень капюшона.

– Похуже?
– Удивленно спросил я.

– Ага, - кивнул Ватлай.
– Наемники, чтоб им пусто было.

И снова где-то в глубине сознания к постепенно складывающейся мысли добавился еще один кусочек мозаики.

– Так что, паря, ты меч поближе к себе держи, а то мало ли.
– Посоветовал десятник.

Со стоянки уходили со всей возможной прытью, несмотря на это грозы избежать не удалось. И спустя два с небольшим часа над нами развернулась небесная битва впечатляющих масштабов. Молнии полыхали одна за одной, а раскаты грома не затихали не на секунду. Усугублялось все это еще и изрядно размокшей дорогой и непрекращающимся ливнем отчего и так медлительный обоз двигался со скоростью старой черепахи. Да и видимость, благодаря сплошной стене воды, низвергающейся небесами, была такой, что я едва различал неясный силуэты движущихся следом.

Мы то и дело останавливались, по приказу носящегося мимо Лекса, а когда застряла и наша повозка (та в которой ехал я), то я и вовсе спрыгнул с нее, чтобы хоть немного облегчить работу лошадям. Памятуя наставления десятника захватил с собой меч и даже не поленился зарядить арб, скрывавшийся теперь под плащом.

Несмотря на экспроприированный у Серого плащ, вымок я преизрядно и холод пробирал, просто-таки до костей. Заставляя тело непроизвольно дрожать.

Началось все совершенно неожиданно. Просто, вдруг, сквозь раскаты грома, я услышал истошный вопль и почти сразу различил чей-то силуэт, слева от себя. А секунду спустя эта тень превратилась в всадника, на поднявшейся на дыбы лошади. Лошадь стала на дыбы, едва заметив телегу на которую она неслась, а если бы не это, то плакала бы моя голова, но это я понял уже потом.

Как только лошадь опустила передние копыта я, не долго думая, и почти не целясь выстрелил из арба, с удовлетворением услышав, едва различимое, дзинь и всадник завалился назад. Испуганная же лошадь, дико заржав, бросилась прочь. А я, сделал глупость, шагнув на свободную дорогу. Тут же, словно из под земли, вырос другой силуэт, и я почувствовал удар в грудь. К счастью он прошёл слегка по косой, разрезав лишь кожу куртки и развернув меня правым боком к атакующему. А мой меч, словно живя своей жизнью, уже скользил по древку копья, лишь на миг замерев, упершись во что-то твердое, но шагнувшая вперед лошадь помогла ему преодолеть препятствие и заоравший противник, бросив копье, помчался прочь, едва не прихватив меч. Только я успел развернуться, подгоняемый чувством опасности, как увидел перед собой еще одного всадника, наносящего удар. Как-то неловко подставив клинок, я не успел, толком, блокировать несущуюся ко мне смерть и в следующий миг уже летел под повозку, а в левом плече пульсировала боль, становясь сильнее с каждым ударом сердца. Перед глазами кружились цветные мушки, а реальность расплывалась в мешанину бело-серо-черных цветов. В итоге я потерял сознание.

Очнулся от криков ужаса, полных страха и безысходности и тут же снова провалился в пустоту.

Очнувшись снова я куда-то полз и снова вопли ужаса и какой-то звериный рык. И снова темнота.

Сколько продолжалось мое беспамятство я не знаю, также как и сколько раз ко мне возвращалось сознание. Окончательно я пришел в себя подпирающим спиной колесо и сидящим в луже. Голова гудела, а плечо постоянно давало о себе знать тупой и до отвращения сильной болью.

Ко мне подошел странный зверь, отдалено смахивающий на гориллу, но имевший голову скорее огромного волка. Обнюхав меня, он удовлетворенно фыркнул (как мне показалось). А потом завыл, подняв голову к небу, как-то совсем не по-волчьи завыл. И вдруг я обнаружил перед собой, сидящего на корточках, голого мужчину. Тело которого, словно замысловатый узор, украшали шрамы.
– Живой, - утробно рыкнув, произнес он.
– Хозяин будет рад.
– Улыбнулся оборотень, хотя больше его улыбка походила на оскал. Я ответил ему таким же оскалом и "Последний вздох" легко вошел между ребер твари, вырвав из пасти ликана нечеловеческий крик. В следующий миг, на моей шее сомкнулась волчья пасть, и я полетел в пустоту, успев лишь подумать, что он умирает со мной.

Темнота, холод, тишина. Боль? Ушла? Нет?
– Спи.
– Шелестит ветер.

Рассвет.

Вам приходилось когда-то просыпаться, зимой, от того, что с вас стянули одеяло, и вы невероятно замерзли? Именно это чувствовал и я. Замерзшие конечности, категорически, отказывались повиноваться и ощущались не больше чем ботинки. Холодно, сыро. Первая здравая мысль - Согреться. Нужен огонь.

Темнота, пустота, тепло???

"Я сижу у костра, любуясь языками пламени. В воздухе странный запах Смерть? Да, наверное, так пахнет смерть. Хотя какой запах? Странное ощущение, белая смерть?
– Мысли прыгают с одной на другую, не успевая обрести отчетливость и форму.
– Почему белое? Звук не бывает белым! Странно!