16Говорят, что при выборе и назначении войсковых начальников Куропаткин отдавал особенное преимущество белому крестику, т. е. тем, у которых имелся георгиевский крест. Многие генералы на театре войны, в том числи и генерал Засулич, имели этот высший русский знак боевого отличия.

17Другое затруднение генерала графа Келлера заключалось в том, что и 6-я дивизия, входившая в состав его корпуса, также получила нового начальника ввиду того, что прежний начальник, генерал Трусов, за проявленную им «нервозность» во время Тюренченского боя, был удален от командования дивизией. Новый начальник дивизии генерал-майор Романов, получивший белый крестик во время Русско-турецкой войны за удачный взрыв мины ещё в чине поручика, был до последнего своего назначения директором электротехнической школы, так что с войсками он совершенно был незнаком. Кроме того, графа Келлера сопровождали ещё три других кандидата на должности командиров полков, вместо убитых или удалённых от командования полком.

18ещё во время мобилизации 10-го корпуса удаление генерала Случевского от командования корпусом было действительно делом уже решённым, но он отправился в Петербург и там, заручившись содействием высших покровителей, добился того, что был оставлен командиром корпуса, поэтому он прибыл на театр войны в самом хвосте войск своего корпуса.

19 М. Грулев:«В штабах и на полях Дальнего Востока».

20Говорят, что наместник очень желал, чтобы на должность начальника штаба был назначен давно уже служивший при нём генерал Флуг, который пользовался репутацией выдающегося офицера генерального штаба, поэтому адмирал Алексеев не одобрял назначения генерала Жилинского. Штаб наместника имел то преимущество перед штабом командующего армией, что, за исключением генерала Жилинского, он состоял из офицеров, знакомых с театром войны.

21Эта бесцельная атака, ведённая притом против слабейшего противника, была ещё значительно преувеличена казаками и представлена в виде большого успеха, так как корейцы передавали, будто бы, казачьим разъездам, что японцы наняли 500 носильщиков-корейцев для переноски японских раненых. В истории же русского генерального штаба потери японцев показаны честно, без прикрас, всего лишь в 5 убитых и 12 раненых.

22Тем не менее наместник приказал оставить в Порт-Артуре «временно» очутившиеся там случайно к началу военных действий 13-й и 14-й Вост.-сиб. стр. полки; но дальнейшее увеличение гарнизона крепости он считал совершенно излишним. Как мало также и адм. Алексеев был последователен в своих взглядах, видно из того, что, как только Порт-Артур был осаждён, он стал требовать от Куропаткина, чтобы он двинулся для освобождения крепости, несмотря на то, что её гарнизон был незадолго перед тем значительно усилен, вопреки его же мнению и по настоянию Куропаткина.

23От 3-й, 5-й и 6-й Восточносибирских стрелковых дивизий и от двух бригад 31-й и 35-й пехотных дивизий. Кроме того, при отряде ген. Мищенко находились ещё две конно-охотничьи команды 1-го и 15-го Восточносибирских стрелковых полков. Охотничья команда каждого полка имела численность в 144-150 всадников. В пеших охотничьих командах имелось по 4 чел. от каждой роты — согласно приказу, а на самом деле назначали от рот ещё больше, чем по 4 чел., так что действительная численность пеших охотничьих команд доходила до 100 человек и более. В конце войны многие полки имели даже несколько команд.

24В действительности разногласие взглядов между командующим армией и наместником не изгладилось, а ещё более обострилось. 30-го апреля наместник по телеграфу запросил из Петербурга указания относительно обороны р. Ялу.

Ответ на эту телеграмму был получен из Петербурга только 1-го мая, после сражения под Тюренченом. По поводу этого образа действий со стороны наместника и Куропаткина, полковник Мартынов в своих воспоминаниях высказывает предположение, что уклонение командующего армией от его первоначального плана, как и настояния Алексеева об обороне Ялу, объясняются тем, что требованием упорного боя «адмирал Алексеев хотел быть приятным известным кругам в Петербурге, которые были заинтересованы в торговых интересах на Ялу».

25Капитан Свечин утверждает, что ген. Трусов в своём трезвом уме даже при обыкновенных обстоятельствах бывал только между 12 час. ночи и 4 часами утра, потому что с вечера выпивал 4 бутылки красного вина, запивая каждый стакан вина стаканом чёрного кофе. Описываемый кризис случился, когда был выпит запас красного вина.

26В действительности ни один японец ещё не показался севернее Ялу. Вместо 2-3 пех. полков, которые, по донесению ген. Трусова, обходили его фланг, утром 27-го апреля показался кавалерийский разъезд в 25 коней, который дошёл до Ортаканку и затем скрылся.

27Принадлежавший к штабу ген. Трусова кап. Свечин называет эту перемену «позорным изгнанием штаба» и спрашивает: «можно ли накануне важных событий менять штабы как перчатки?» Вся предшествовавшая работа штаба пропала даром. Незнакомый ни с местностью, ни с обстановкой, ни с войсками новый штаб должен был неизбежно начать всё сначала и повторить наши же первоначальные ошибки и промахи.

28Полковник Дружинин рассказывает в своих воспоминаниях, что спустя 8 дней после боя под Тюренченом ген. Засулич за обедом получил телеграмму от московских патриотов, поздравлявших его с самоотверженностью и храбростью войск, выказанными ими в этом бою. «С апломбом прочитал Засулич эту депешу и воскликнул: «видите, господа, мы совсем не должны были отступать, общественное мнение в России требовало боя». Что за нелепая фраза, какие пустые слова! И как печально звучало это в устах этого печального героя! В этой фразе сказалось всё его ничтожество.»