– Давно ты… такая? – даже голос преобразился, став стальным.

– Какая? – не совсем поняла я.

– Мёртвая, – ответила Кирана.

И это слово, «мёртвая», резануло по сердцу больнее ножа.

– О чем ты? – я постаралась высвободить руку. Не тут-то было. Тонкие пальцы клешнями вцепились в моё запястье.

– Я сегодня завтракала, а мертвецы, по-моему, не едят, – ехидно ответила я.

– Твоё сердце остановилось. – Кирана проигнорировала мой тон. – В тебе нет движения. Будь ты не-людью, сгорела б под лучами солнца.

– Здесь тучи, – попыталась отшутиться я. Не от неё. От себя. Бесполезно. Кира своим поведением посеяла в моей душе что-то липкое, холодное. Я физически ощущала, как погружаюсь в глубокий колодец, на дне которого кишмя кишат ядовитые змеи. Только наверх не взобраться. Стены колодца осклизлые и холодные.

– Когда, – пальцы Кираны стали нестерпимо горячими, – когда ты умерла? Два дня назад твоё сердце всё ещё билось. Значит, прошло не больше 48 часов. И есть шанс.

– На что шанс?

– Шанс, что ты всё же станешь ангелом, а не не-людью. Или не умрёшь, окончательно развеяв свою душу!

– Прости. Но я не могу быть мёртвой. – Снова возразила я. – И моё сердце всё же стучит.

– Да? – На лице Киры отразился такой яркий скепсис, смешанный с грустью, что мне стало не по себе.

Я медленно поднесла свободную руку к шее. Положив пальцы поверх сонной артерии, я ждала лёгких толчков под кожей. Прошла секунда, пять, двадцать пять. Тихо. Холодная податливая кожа. Больше ничего. Как к трупу прикоснулась.

Только сейчас я начала воспринимать происходящее. Мои плечи ссутулились, голова опустилась.

– Как это возможно? – прошептали губы.

– Возможно. Если человеческое тело не может функционировать, душа его покидает. В твоём случае, тело перестало быть живым, но душа его почему-то не оставила.

Мне вспомнились видения сапфировых крыльев за спиной, глубокая высь, неостановимые падения. Всё это я испытала в глубоком сне, когда тело не смогло от входной двери доползти даже до кровати.

– Почему так важны именно 48 часов? – хриплый голос казался чужим.

– Потому что потом человеческую душу очень сложно вернуть обратно.

– Зачем? Ведь я здесь. В смысле, ещё полчаса назад я считала себя живой…

– Пойдём.

Кирана мягко обняла меня за плечи, повела куда-то в сторону стоянки. Я тупо переставляла ноги. Неужели вся та боль, что пришлось мне пережить несколько дней назад, была лишь знамением моей смерти? Если так, то почему я тут? В своём теле, хожу по земле?

– Вёрс очень за тебя беспокоился. Надо было его не сдерживать, – горечи в голосе смуглянки было хоть отбавляй. – Ведь он, не я, – твой небесный ангел.

– И что мне теперь делать? – глухо осведомилась я. – Я, и вправду, мертва?

Пальцы снова потянулись к шее, но под ними по-прежнему чувствовался лишь холод. Ни намёка на тепло. Как и на пульс.

Меж делом Кира довела меня до машины. Кажется, это автомобиль Антона Сергеевича… Вёрса… предназначенный для выездов за город. Надо же, я ничуть не побоялась сесть на заднее сиденье. Кира опустилась рядом. Она взяла в свои обжигающе-горячие руки моё лицо.

– Всё будет хорошо. Не падай духом. Просто поверь мне и Вёрсу.

Я кивнула. Что ещё делать? От ужасного сна не так просто проснутся. И не сон это вовсе.

Передняя дверь открылась, и на водительское место плюхнулся шеф. Он выглядел иначе. Не таким, как я привыкла его видеть. Кожа казалась более золотистой. Из глаз шёл незримый успокаивающий свет. Одно осталось неизменным. Даже на курорте начальник предпочитал чёрные брюки и светлый свитер.

Вёрс посмотрел на меня, на Киру:

– Времени мало. Надо успеть.

Машина выехала со стоянки и понеслась по дороге куда-то прочь от горячих источников. На меня навалилась апатия. Всё стало серым и скучным. Даже то, что моё сердце не билось, не вызывало опасений или страха.

Я посмотрела на сосредоточенного Вёрса, повернулась к Киране:

– Не думала, что ангелам нужны машины.

Глаза женщины сверкнули, с улыбкой она ответила:

– Ты много не знаешь.

– Есть время рассказать, – предложила я.

– Согласен, – подал голос Вёрс. – Что успела наговорить тебе Кирана?