Палмье едва сдержал негодующее восклицание.

— Если вы еще раз засмеетесь, я буду вынужден…

— И что же вы тогда сделаете? — насмешливо поинтересовалась Нелл. Она страшно устала от бесконечных поучений и придирок. К тому же все слуги в доме пялились на нее, словно на дикого зверя в зоопарке. Но она не считала себя глупой или неспособной к обучению. В жизни ей приходилось выбираться из куда худших ситуаций, чем неумение вальсировать или правильно сидеть за столом. — Что вы можете сделать со мной? — Она шагнула к опешившему французу. — Хотела бы я посмотреть, как вы станете меня наказывать!

В этот момент от двери донесся ленивый голос:

— Какой интересный педагогический прием!

Палмье резко повернулся к входившему в бальный зал Сент‑Мору.

— Ваше сиятельство! Мы… остановились на короткую передышку.

Настроение Нелл мгновенно поднялось при виде Сент‑Мора, одетого в дорогой серо‑голубой костюм. Странное дело, почему она обрадовалась его появлению? Наверное, потому что он всегда разговаривал с ней как с равной, не предъявляя претензий по поводу ее недопустимого поведения или дурных манер.

Собственно говоря, это была его идея оставить ее здесь, в этом доме, и разыграть фарс с признанием ее законной наследницей графа Рашдена.

Сент‑Мор остановился перед ней и учтиво поклонился:

— Леди Корнелия!

Она не сразу вспомнила, что от нее требуется. Сент‑Мор многозначительно молчал, глядя ей в глаза. В следующее мгновение наставления миссис Хемпл всплыли в ее памяти. Недовольно закатив глаза, она все же протянула ему руку и нараспев произнесла:

— Доброе утро.

Взяв ее руку, он слегка сжал ее и ответил:

— Доброе утро. — Отпустив ее, он обратился к Палмье: — Можете продолжать, месье.

Француз тотчас подскочил к Нелл.

— Выше подбородок, — тихо сказал он, — и помните о руках.

Словно она могла о них забыть! Ей хотелось ответить дерзостью, но она сдержалась, ограничившись лишь сердитым взглядом. Она сможет танцевать этот проклятый вальс! Даже мама признавала, хоть и неохотно, что у нее несомненные способности к танцам.

Нет, теперь не время вспоминать маму, иначе ее сердце вновь наполнится скорбью и мраком. Сделав глубокий, насколько позволял тугой корсет, вдох, Нелл кивнула переминавшемуся с ноги на ногу Палмье:

— Хорошо.

Какой толк в том, чтобы злиться из‑за собственной неуклюжести? Мама велела ей пойти к Рашдену за помощью. Пока она не покинет этот дом с хорошей добычей, мамин наказ не может считаться выполненным.

Сделав шаг вперед, Нелл протянула французу руку, и миссис Хемпл заиграла вальс.

Несколько первых туров прошли благополучно, потом она споткнулась, но снова закружилась в танце. Однако теперь она стала вести своего партнера вместо того, чтобы следовать за ним. Музыка остановилась, и Палмье возмущенно вырвался из ее рук. Потом он обреченно, словно приговоренный к расстрелу, повернулся к Сент‑Мору:

— Она старается, но…

— Да, я вижу, — сухо заметил граф.

Повернувшись к Нелл, он окинул ее таким разочарованным взглядом, что ей захотелось нагрубить ему. Она не виновата, что ему в голову пришла глупая идея убедить высший свет в том, что она аристократка по рождению. И слава Богу, что она не принадлежит этому лживому и переполненному вычурными условностями высшему обществу!

— На сегодня достаточно, — добавил Сент‑Мор, и миссис Хемпл тут же встала из‑за рояля и вместе с французом поспешно покинула бальный зал.

— Проблема не в моих ногах, а в этом французишке! — принялась горячо оправдываться Нелл, не дожидаясь, пока за учителями закроется дверь.

— Как вам уже сказала миссис Хемпл, ваши ноги не являются подходящей темой для разговора, — прервал ее граф.

Его холодный упрек испугал ее. Дверь тихо закрылась, и она осталась наедине с Сент‑Мором. Заложив руки за спину и сжав зубы, он, по всей видимости, ждал от нее извинений за то, что она не оправдала его надежд. Ну и зря!

— Если вы собираетесь читать мне лекции по поводу хороших манер, — язвительно сказала Нелл, — то вспомните для начала про собственное поведение. Прогонять людей, словно мух, даже не попрощавшись…

— С прислугой подобные церемонии неуместны, — прервал ее тираду Сент‑Мор.

— Это вовсе не церемонии, — возразила Нелл, — а если вы вежливы только с определенным кругом людей — это лицемерие, фальшь!

— Весьма интересное рассуждение, — спокойно ответил Сент‑Мор, — но к нашей общей цели не имеет ровно никакого отношения. Видите ли, Нелл, хорошие манеры — это своего рода игра, и ее правила, как в любой игре, применимы не во всех ситуациях.

Логика его слов показалась ей знакомой.