военные годы.

Надежда оглянулась – её кто-то позвал.

– Сейчас иду, - отвечала она. – Сын зовёт, надо ехать, – потянув Лиду

за плечи, поцеловала в щёку. – Спасибо тебе за всё. Прощай и

прости!

Расстроенная Лида, провожая её взглядом, сокрушённо думала,

насколько непредсказуема судьба человека, меньше всего

предполагая когда-нибудь, что такое может случиться с Надеждой.

На следующей неделе позвонила Люба, та подруга из соседнего

города, что звала её к себе. Та снова настаивала на переезде. Надо

было найти кого-то, кому можно было бы сдать квартиру внаём, пока

она будет жить у неё; и с помощью соседей нашла клиента, с кем

надеялась заключить договор, и составила его уже, ожидая

нанимателя, в расчёте на то, что он будет платить только ту сумму,

какую составляла квартплата. Вскоре пришёл мужчина невзрачного

вида с озабоченным, усталым лицом; из разговора с ним стало ясно,

что он работает кочегаром на частной котельной, что заработок у него

20

маленький, что ему не под силу платить ту квартплату, какую платит

хозяйка, а кроме всего прочего, ему не понравилось, что в квартире

так холодно, и он ушёл.

Прошло ещё две недели. О сдаче квартиры внаём так и не удалось

договориться, а Люба настаивала на переезде. Наконец преодолев

нерешительность, обусловленную какой-то тоской, возникавшей при

мысли о переезде, Лида собрала небольшую дорожную сумку,

простилась с соседками, передав ключи от квартиры одной из них и

сказав на прощание, что, возможно, приедет к лету, пошла на

автостанцию.

Было пасмурно и холодно, а тяжёлые снеговые тучи закрыли небо

до горизонта. Земля промёрзла, замёрз и лёд на речке; а это значило,

что надо было ждать постоянного снега. Он, и правда, пошёл лишь

только автобус, на который села Лида, выехал из города. Снежная

пелена за окнами всё более густела, и казалось, что дорога и эта

пелена уже были одним целым. Она с тревогой подумала, что

водителю автобуса трудно разглядеть дорогу, и надела очки, те, что

позволяли видеть далеко, а надев, успокоилась и, устроившись

удобнее, попыталась заснуть.

Ей снился июньский день, солнечный и яркий, когда они детьми

ходили с сестрой и подружками к дальнему лесу за земляникой,

местами красным платком покрывавшей поляну. Погода была не

жаркая, и они с сестрой собрали почти полное ведро ягод,

дурманящих своим восхитительным запахом. Переходя небольшую

лощину, сестра споткнулась и упала, опрокинув ведро и наполовину

рассыпав ягоды. Заплакав от огорчения, она принялась собирать их,

складывая обратно в ведро. Помогая ей, Лида делала то же самое.

Мягкие, спелые ягоды сминались в ладонях, окрашивая их своим

алым соком, затем подсохшим и ставшим липким, как

свёртывающаяся кровь.

Часа через два снегопад прекратился; так часто бывает, когда

мощный снежный заряд обрушивается на землю, а вслед за тем

устанавливается солнечная погода. Вот и сейчас лишь только снег

перестал падать, небо начало проясняться, чтоб вскоре и вовсе

посветлеть.

21

От веранды знакомого дома до калитки в заборе и далее по улице,

вели следы, верно, хозяйка недавно куда-то отлучилась. Лида же, чтоб

не ждать около дома, поставила сумку на крыльцо веранды и

отправилась в город, решив побродить по его улицам. Укрытый только

что выпавшим снегом тот выглядел чистым, белым и несколько

испуганным. За прошедшие сорок с лишним лет в его облике почти

ничего не изменилось, если не считать трёх – четырёх больших

магазинов, появившихся на центральной улице и десятка полутора

особняков на окраине, куда Лида пришла незаметно для себя, а

оказавшись на косогоре со старой берёзовой рощей, поняла, что

именно сюда инстинктивно хотела прийти.

Цепочка следов, оставляемая ей на неглубоком снегу, давала

ощущение узнаваемости, едва внятное чувство ожидания, что рядом с