– Ну как ты? – поинтересовалась Алина сочувственно, все так же стоя в дверях.

Он рад был услышать, что здесь не пользуються дворовым этикетом и последовал ее примеру:

– Да вроде получше. А где я?

– В Тренде. У меня дома. – видя, что ему, и правда лучше, она наконец прошла внутрь. Взяв деревянный резной стул, она перевернула его и верхом уселась прямо рядом с постелью больного.
– Добро пожаловать.

– Это который с почтовыми голубями?
– с трудом припомнил он, садясь на постеле. Рана тут же заныла, не давая о себе забыть, но он стиснул зубы - присутствие особы женского пола сдерживало его.

– И не только. Монастырь состоит из шести башен, оружейного дворика, помещения для послушников, скотного двора с курятником, и обители, располагавшейся за крепостной стеной. – перечислила она.
– Еще была пристроена школа для послушников и местных деревенских детишек.

– А ты давно здесь живешь? Но ты ведь не послушница?

– Нет! Что ты. Я и молитвы то ни одной толком не знаю, и потом, валькирии не могут поклоняться Создателю.

– Да? – удивился он, уставившись на нее своими огромными темно-зелеными глазами, и непонятно зачем спросил, - А кому поклоняетесь вы?

– Симарглу. Крылатому псу. Мы же воительницы, ты что никогда не слышал о нас?

– Слышал, конечно. При дворе моего отца твои подруги служат телохранителями. Но теперь девы-воительницы и в войнах сражаются , и нанимаются грузы на кораблях сопровождать, а некоторые просто пиратствуют на морях. Вы ведь без работы никогда не сидите, так?

– Ну да, - весело кивнула головой Алина.
– у меня еще обучение не закончилось. Хотя уже скоро. Меня мой приемный отец тренирует, - и с трудом потянув тяжелую задвижку окна, выглянула на улицу. – Вон он.

Гармон, ухватившись за спинку кровати, но так, чтобы валькирия не заметила гримассы боли на его лице, и прислонился к оконной раме. Внизу на ровной песчаной плошадке стоял большой, грузный и немолодой монах с короткой черной бородой и колючими карими глазами, наблюдая за десятком мальчишек, отрабатывающих движения мечом.

– Это у них третье занятие на сегодня. – пояснила девушка.
– С утра пробежка в пару миль, разминки, растяжки и общая силовая. Все сегодня в повалку будут, маленькие еще.

– Тебя тоже так учат? – поразился Гармон.

– Ну да. А как же иначе? – удивилась в свою очередь валькирия, обернувшись к нему. Тут они оказались лицом к лицу и валькирию снова как огнем ожгли зеленые глаза. – Ты ума лишился?! Ты чего скачешь, тебе вообще лежать положено! Хочешь, чтобы швы разошлись?

– Ты сама сказала - смотри! – оправдался молодой человек и послушно улегся снова, размышляя о том, что за девушка вырастет после такого воспитания? Натренированное гибкое тело и женственая фигура даже против воли заставляла Гармона следит за каждым ее движением. Сейчас она заботливо укрывала его одеялом, а графский наследник, затаив дыхание, любовался роскошные рыжими волосами, опускающимися до тонкой талии и нежными чертами лица, что стали бы предметом зависти всех придворных красавиц, если бы они могли ее лицезреть. У него не очень получалось соеденить вчерашнюю валькирию и сегодняшнюю такую милую и простую девушку.

– А где твои родители? – не подумав, спросил он и тут же обругал себя за бестактность.

– Нам о этом знать не положено. – не чуть не смущаясь, ответила она. – У валькирий нет права узнать тайну своего рождения. Все это делалется для того, чтобы ничто не отвлекало от военного дела, даже родственные связи. Жизнь валькирии в сражениях и боях, но когда приходит время, каждая из нас может уйти для рождения ребенка. Мы сами делаем выбор среди достойнейших мужчин, но тайна выбора хранится всю жизнь. – она вздохнула.
– Ребенка отдают в монастырь, и как меня - растят без отца и матери, зачастую узнавая только по следу крылатой собаки на плече, который кроме кулона - единственное и неопровержимое свидетельство рода. Отправляясь за медальоном, который позволял иметь ребнка, на остров Вали, мы проходим обряд, завершением которого становится выбор имени новой валькирии и предсказание ее судьбы оракулом. И раз в несколько сот лет вместо детского медальона избранная получает черный кулон, становясь тем самым валийским оракулом, что будет означть ее переход в иной мир, а вернее на их перекресток.

– И отец никогда не знает, что у него есть ребенок? – возмутился он, пропустив мимо ушей все, что касалось оракула.

– Так заведено. – пожала плечами она и мечтательное выражение поселилось у девушки на лице. – Знаешь, я часто гадаю, почему мать выбрала именно это место? Может, он связан для нее с какими-то воспоминаниями или, может, именно тут она встретила моего отца?
– она встряхнула головой, - Так или иначе, моим приемным отцом стал настоятель. Он добрый и относится ко мне, как к родной дочери, но ругаемся мы часто, он говорит, что я упрямая и глупая, как ослица!
– со смешком завершила валькирия.

– А вообще, это жестоко. – покачал головой Гармон и тоже улыбнулся.

– А вообще, тебе надо отдыхать.
– тоном, нетерпящим возражений, заявила она и взяла в руки глиняную чашку.
– Я только на минутку зашла. Пей и постарайся уснуть, тебе нужно набраться сил.

– Я хотел поблагодарить тебя. Ведь ты спасла мне жизнь. – видя, что она собралась уходить, заторопился он.

– Не стоит, ваше сиятельство наследный граф Гармон Тэпрский.- взялась она за бронзовую ручку двери.

– Ну подожди! Останься еще, ведь я даже не знаю как тебя зовут!