Ты вырастил чудесный сад.

Он засыпан снежно- розовыми лепестками, прекрасными как сама любовь. А когда поднимается вихрь,

все деревья клонятся в одну сторону и дарят ему свои нежные соцветия, затмевая ласковый и одновременно щемяще-грустный,

умирающий всплесками летний закат, медленно тускнеющие краски ,

волны зыбкого тепла, черные призраки накатыающей сладкой печали.

И каждый вечер в своем прекрасном саду, ты говоришь себе что счастлив...

А где-то далеко темно-синий парус бесконечности, но котором сверкают золотистые звездыя истиы раздувает ветер свободы.

Куда держит путь эта каравелла? Пересекая океан чьей души?

Кто идет по белому песку отваги, чьи ноги омывают волны безудержного счастья?

Тебе сниться, что океан врывается в сердце, сметая все на своем пути,даря долгожданную прохладу и успокоение, но...

Но ты лишь царапаешь ухо неровными краями мертвой ракушки, пытаясь услышать далекий голос....

Ты вырастил такой чудесный сад.

Почему тогда просыпаясь, утро за утром

ты стираешь соленые капли со щек?

...

хочешь я расскажу тебе как по вечерам шумит море?

На следующее вечер в синеватой дымке за деревьями показались сторожевые башни города. Путникам оставалась еще одна последняя стоянка, и через несколько часов они окажуться на подходе к столице. Вчера рано утром они пересекли границу между двумя графствами: диким и малонаселенным Альсбеком и столичным Мирским. Последней составляющей географического треугольника была Тэпра, а река, по которой они двигались частично лежала на границе двух графств, по этому Гармон с легкостью миновал родной город, куда у него не было ни малейшего желания возвращаться.

К счастью для них, границу с Альсбеком, где жили индуны никогда хорошо не охраняли, а путевые грамоты внутри страны Шарки отменила еще в начале своего правленя, так что проблем у них не возникло. Очень довольный, но не очень трезвый охранник на плотине поинтересовался только наличием вина в поклаже, а за неимением такого путники тут же перестали представлять собой какой-либо интерес и были отпущены подобру-поздорову.

Пейзаж за бортом понемногу начинал меняться. Теперь чем ближе было к столице, тем больше по берегу то тут, то там теснились большие селения и отдельные хижины. Сновали лодки, слышались людские голоса, доносился запах готовящейся пищи. Отвыкшие от такого движения на реке, друзья с трудом уворачивались от выходящих на вечерний лов суденышек с рыбаками.

Плот оказался совсем не приспособленным к таким маневрам, сделать руль Гармону как-то не пришло в голову, до этого воины прекрасно управлялись шестами, а сейчас и пришлось не легко. Пропустив с десяток рыбацких лодок впереди себя, для чего им приходидось изо всех сил упираться шестами в песчаное дно. Сдерживая плот, Гармон и Рек пережидали пока последний кораблик не спеша обогнул их плавсредство и вышел из бухты. На парусе значился селезень, а седой капитан, зевающий на борту и не подумал поблагодарить друзей хоть бы жестом.

С кряхтением перехватив шест пониже, Гармон проворчал вполголоса:

– Ну и невежа попался. Ни тебе доброго вечера, ни спасибо, что пропустили, ни куда путь держите. Добро пожаловать в столицу... Ну почему меня это не удивляет?

– А чем тебе так миряне не угодили? Да и не в городе мы еще.- откликнулся Рек, укладывая свой шест посередине плота.

– А ты там был когда-нибудь? – ответил вопросом на вопрос Гармон.

– Да как-то не приходилось, не могу судить. Я , знаешь ли, не люблю больших городов. А войн на моем веку еще не случалось.

Он хотел сказать, что при больших битвах страна обьявляла всеобщий сбор, и всем дееспособным бойцам, а уж тем более членам боевых кланов надлежало явиться в города, за которыми те были закреплены. А клан хамелеонов как один из лучших, естесственно, принадлежал столице. Хотя слово «принадлежал» здесь вряд ли оказалось бы правдивым – скорее было наоборот.

Так или иначе, при правлении королевы Шарки такого уже давно не случалось. Вдовствующая правительница вела политику мира, поддерживая дипломатические и торговые контакты с соседями, сглаживая внутренний конфликт между двумя главенствующими магическими орденами внутри самого государства, так что оказии увидеть Мирию у Реквиема не было, хотя и особого желания тоже. Он, как ни странно, это было для отпрыска клана хамелеонов, выросшего на болотах, до безумия любил море и именно поэтому ему так пришлась по сердцу река Анел: она напоминла ему другую - ту, которая вела к морю. Он мечтал о нем всякий раз, находясь вдали, и каждый раз после похода возвращался туда, где родился Гармон, на побережье залива Финейрии, город Ленд, где раскинуло свои воды Северное море.

Гармон аккуратно уложил шест на плоту и уселся рядом с рюкзаком.

– Так что уж там такого плохого-то?
– повернул к нему голову Рек.

Он задумчиво наморщил лоб.

– Я в столице был последний раз был, дай-ка подумать... Да, года три назад, но не думаю, чтобы там будут нам рады.

– Не любишь ты Мирию, я смотрю.

– Да дело даже не в том – люблю-не люблю. – досадливо произнес он, развязывая кожанные тесемки.
– Просто она так отличается от других городов, в ней есть все, но всего слишком много, чересчур. Там все куда-то бегут, спешат, шум, гам. «Стоишь на дороге – побереги ноги». – припомнил он столичную присказску.
– Да и люди тоже другие. У меня на родине тебя будут судить по тому, как ты владеешь мечом и по твоим помыслам, а здесь по тому, как ты одет. Здесь ты часть толпы, а не человек. Понимаешь, о чем я?