Рикс вновь затих. Я ждала. Он не сказал самого главного: кто был его отцом, что позволяло ему вечно скитаться в Инициации. Но я, кажется, уже знала ответ, я предполагала, что это все не просто так.

– Парит говорит, что у каждого есть судьба. А у меня она есть?
– Он опять сел передо мной на колени, но уже не касался меня. Его глаза полыхали в желании убедить.
– Я не верил этому, пока не встретил тебя, чистое Отражение, будущую преемницу инциарта. Ты оказалась мне ближе всех в том мире, может даже ближе отца. Ты вдруг стала моей судьбой, я сам тебя выбрал…

Я прервала поток слов, приложив ладонь к губам Рикса. Он говорил страшные вещи, называя меня преемницей, будто это уже свершившийся факт. В погоне за своей судьбой, он принял решение всей моей жизни сам, по своему усмотрению, по своему желанию. Я приподняла подбородок, показывая силу характера, не сдаваясь в борьбе, что он затеял, в борьбе за жизнь того серого и невзрачного призрака, сидящего в соседней комнате.

– Так ты сын Парита, сын отражения, - констатировала я, замыкая руки на груди, отгораживаясь от него своими довыдами.

– Мой отец, - от моего взгляда не ускользнуло, ему было неприятно называть старейшину своим отцом, - первое время жил в реальности, оплакивая своего человека. Незаметно для себя, как он говорит, он влюбился в его вдову, мою маму. Я не верю в его искренние чувства к ней и ко многому другому.

– Почему? – поинтересовалась я.

– Его человек был хорошим. Очень хорошим.

– А отражение хорошего человека хорошим быть не может? – этот довод был мне неприятен.

– Отражение – это ведь противоположность.

– Я не уверена.

– То есть? – Рикс сел подле меня, рассчитывая на подробности, но я сама еще не разобралась и объяснять ему ничего не собиралась.

– Я никогда не благодарила никого за свое существование. Меня обрекли на боль и выбор, к которым я не готова, - монотонно сообщила я, и повернувшись к нему, вложила в следующие слова всю свою горечь и ненависть.
– Ты не имеешь права обрекать отца твоим непониманием и неверием. Не имеешь права осуждать ее, - я указала на приоткрытую дверь, - за ошибки, без которых не формируется ни одна сущность. Не имеешь права требовать ответов, когда сам их скрываешь.

Я сделала глубокий вздох, отворачиваясь от Рикса и направляясь к Ли-Энн. Он должен был подумать над моими словами. А я над его. И мне казалось, что ближе к ней я смогла бы рассуждать более логически, посвятив все свои стремления на решение самой главной на данный момент проблемы: могу ли я вернуть ее душу без своего умерщвления.

Подойдя к двери, я вновь обернулась к Риксу:

– Ты не имеешь права решать за меня.

9

Сколько жалости и сочувствия вызывало у меня бледное пустое дитя, отдаленно похожее на преисполненную жизнью девушку, сейчас сходствующее скорее с плотным призраком, если на секунду предположить, что призрак может быть плотным.

Опустошенность зияла в комнате, как дыра или мертвая планета, вытягивающая радость и силу. Тихо и неподвижно я всматривалась в Ли-Энн, не приближаясь, и надеялась, что это мрачное занятие – просто сидеть у стены напротив и наблюдать за ее зомбическим поведением – сможет открыть мне какие-то пути решения.

Мне приходила в голову мысль, что Рикс мог меня уже покинуть, не сидеть же ему в соседней комнате в тишине, хотя…

Я всегда считала, что нужно уметь прощать. Или это не я считала? Иногда мне казалось, что я не отличаю свое мнение от мнения Ли-Энн, однако порой реакции и ощущения являются полной противоположностью с тем, что в моей памяти.

И все-таки, Рикс был не прав! Я не противоположность. Я – Отражение. Что же все-таки это может значить? Что я вижу в зеркале? Себя, чуть другую, перевернутую, но себя. Тогда почему я отличная от Ли-Энн?

Мне в голову лезла одна и та же мысль: вдруг название отражения не вполне соответствует сути, может это совсем не то отражение, которое мы привыкли воспринимать, может как не сущая инициация, отражение – это лишь слово, суть которого понимают неправильно? Внешне я противоположна Ли-Энн, однако внутренне мы схожи… Как решить эту головоломку? Как разглядеть в ней что-то родное?

Я почувствовала поблизости Рикса. Он сел рядом со мной и обнял. Я уже не злилась, я отчасти могла его понять, поэтому не оттолкнула этот почти интимный жест, а приняла, я была опустошена, а он дарил надежность, некую уверенность в не полном одиночестве в колодце моих страхов.

Я много боялась, но не хотела об этом думать, а тем более говорить. И Рикс молчал. И рядом с ним я перестала капаться в себе, что повлекло за собой странное открытие…

– Что мы видим в зеркале? – негромко спросила я у Рикса, вглядываясь в пустое создание-зомби.