– Эй, кошак, слезай, у меня ноги немеют.

Леопард что-то проворчал, но поднялся и перелег. Я же не придумала ничего лучше, кроме как устроиться рядом с ним, прижимаясь к мягкой шерсти.

«Посплю рядом с тобой. Нет возражений?»

«Никаких…Спи»

«А оборотни видят сны?»

«Не знаю»

«Ну, в любом случае, сладких тебе снов»

«И тебе…тоже»

Я умиротворенно закрыла глаза.

Глава 4(начало)

– Эй, Ника, я принес тебе поесть, - Тьян осекся, когда увидел заснувшую над древнем манускриптом девушку. Когда она ввалилась к нему пару часов назад, маловразумительно проклиная библиотеку богов, он без лишних расспросов предоставил ей доступ ко всем этим пылесборникам. Как обычно занимаясь делами Нижнего мира, он и думать забыл о посреднице.

Ближе к трем часам ночи, когда, наконец, он выполнил необходимый лимит бумажной волокиты на день, Князь вспомнил о Веронике и не поленился собрать для нее поднос еды. Он был уверен, что она, увлеченная чем-то, пока ему неизвестным, забудет поесть.

Ника же мирно спала, однако и во сне по ее руке струились черные ленты – веретеницы букв. Большинство одаренных существ учились быстрочтению, однако только половине удавалось выучиться, а уж читать во сне могли вообще единицы. Но Ника, это Ника, она во всем достигает совершенства.

Тьян оставил поднос, подошел к Веронике, легко и аккуратно поднял ее на руки. Поток букв прервался, отчего Ника недовольно заворчала во сне, но обвила руками его шею и, довольно вздохнув, положила голову на его грудь. Выходя из библиотеки, мужчина силой мысли погасил свет и затем отнес девушку наверх.

Давным-давно, с самого начала их знакомства, Ника повадилась спать в его кровати. Первый раз, правда, был по его инициативе – посредница явилась в ужасном состоянии, вся дрожа, отчаянно цепляясь за обрывки одежды.

Тогда Севастьян впервые увидел ее уязвимой. Сначала она злила его, эта назойливая, самовлюбленная девчонка, но затем он начал привыкать к ее неожиданным появлениям, к ее присутствию в своей жизни. Всегда уверенная, даже властная, сохраняющая трезвый рассудок в любое время. Непобедимая.

А тогда она стояла перед ним с полубезумным взглядом, а он, как ни пытался ее расшевелить, не сумел это сделать. И он впервые в взрослой жизни испугался.

Он сам осторожно раздел ее и помог принять горячую ванну, сам вытер, натянул одолженную у придворной дамы сорочку и уложил в постель. Всю ночь он грел ее, прижимая к себе, и только под утро забылся тревожным сном.

Когда он проснулся, ее голова лежала на его груди, руки оплетали талию, и сама она доверчиво прижалась к нему. В тот момент Севастьян понял, что произошло нечто ужасное – он привязался к ней.

Его мать, его дед десятки лет прививали ему ненависть и страх перед привязанностями. Ощутив, что Ника стала дорога ему, Тьян пришел в ужас. Он улизнул из своей спальни и неделю провел в человеческом мире, надеясь, что Вероника забудет дорогу к его дому.

Надежды не оправдались. Стоило ему вернуться, как она появилась и произнесла серьезно: «Спасибо». А затем, она обняла его.

Севастьяну стоило большого труда не отшатнуться. Такое было с ним впервые, и он просто не знал, что делать. Как отвратить ее от себя. А может, не хотел.

С той поры завязались их отношение, представляющее собой нечто большее, чем дружбу. Ну а Ника…

Тьян усмехнулся.

Ника с той поры не раз ночевала вместе с ним.

Глава 4 (окончание)

Проснувшись, я убрала тяжелую руку с живота, сладко потянулась и села, проводя ладонями по лицу. Все, пора завязывать с ночевками на свежем воздухе и неровном полу – стара я стала для такого. Хочу мягкую удобную кровать, ванную под рукой и кондиционер, желательно.

Кстати о птичках. Я повернулась.

Что ж, как и ожидалось. Мысли о подобном приходили ко мне еще с вечера, так что особого удивления при виде голого Рагуила – в человеческой ипостаси – я не испытала.

Удивительно знакомая ситуация, однако.

– Рагуил, просыпайся.

Потрясла его за плечо, получила в ответ недовольное ворчание. Мда-сь.

– Ты всегда засыпаешь одетым, а просыпаешься обнаженным?

Веки Рагуила резко подскочили. Оборотень – или кто бы он там ни был – сел, помотал головой, затем встал и посмотрел на меня.

– Где я?

Упс. На лицо развитие болезни.

– В клетке полночных, - проинформировала я тоном доброго дяди-доктора из желтого дома.

– А… ты что здесь делаешь?

Интересно, это считать признаком тупизма или, наоборот, сообразительности? Нет, с какой стороны ни посмотри, первое.

– Издеваюсь над тобой.

– А?

Я закатила глаза. Ну что за непонимающий субъект?

– Ты помнишь, что происходит, когда превращаешься?

Рагуил побледнел. Никогда еще не видела, чтобы вся краска так сбегала с лица.