Слишком поздно я поняла, что будет дальше, и не успеваю его предупредить.

Дороги у нас узкие, а ковш на грейдере во всю ее ширь.

Парень не успел бы уйти ни вперед, ни назад, спасаясь от ковша. Только... отступить назад. Что он и сделал.

Плеск и хруст ломаемого льда.

Я едва не отправилась вслед за парнем, с такой скоростью подлетела к краю дороги. Внизу бурлил ручей. И никакого парня. Бросилась к другому краю и с облегчением замечаю черное пятно в метрах девяти. Парень зацепился за валуны ближе к берегу и пытался вылезти из воды.

Главное, он держался. И поток недалеко унес. Вот только ручей протекал посреди чистого поля, а там я боюсь предположить, какая толщина снега. Утону. Но нужно помочь! Решение приходит мгновенно и я стремглав бегу за грейдером.

Так быстро я не бегала ни разу в жизни, и никогда не побегу - в спину подталкивало знание, что от скорости бега зависит здоровье небезразличного тебе человека, а может, и его жизнь - дальше ручей петлял среди огромных валунов, а потом, через километр примерно, обрывался вниз небольшим водопадом.

Я этого гада, который на том чертовой грейдере, догнала и едва не убила - и не потому что не решилась бы, просто время исчислялось секундами. Как только можно не смотреть на дорогу?! Мужик, от которого разило перегарищем, попробовал мне что-то вякнуть, но я призналась - еще слово и я его тупую башку об стекло лобовое размажу. И несмотря на то, что он сидел на водительском сидении, а я стояла на дороге и смотрела на него сверху вниз, он перепугался - видно было по роже - и согласился помочь. Попробовал бы отказаться!

Мужик дал по газам, я встала на ступеньку и уцепилась за дверь - времени не было, чтобы машину оббегать и на сидение залазить. Как и бежать за машиной. Он безропотно полез к ручью, прокладывая дорогу к слое снега, достигающего ему подмышек... а я этому мужику макушкой едва до груди достаю. Парень уже вылез из воды и лежал на берегу, не подавая признаков жизни. Действия "спасателя" я контролировала криком, так что он аккуратно вытащил парня - как раз тогда спасаемый дернулся, что-то сказал мужику, а тот его перекинул его как куль с картошкой, сволочь, и послушно вынес к машине, вываляв еще и в снегу. Первым делом я бросилась к парню. Он увидел меня еще когда его только вытащили, надеюсь, именно поэтому прекратил сопротивляться и пытаться самостоятельно стать на ноги.

Белый как мел, синюшные дрожащие губы и очень холодный на ощупь. И глаза мутные, как будто он вот-вот упадет в обморок.

Быстро скомандовала погрузить его внутрь, сама залезла следом и села рядом с парнем. Пока мы доезжали до дома, стащила с него мокрую куртку и рубашку, а взамен набросила на плечи свою. Парень, крупно дрожа, вцепился в теплую одежду, пытался завернуться получше. Пришлось прижать его к себе и крепко обнять, чтобы он не шатался, грозя свалиться на водителя, даже на ровной дороге. Совсем мокрый, но мне было все равно. Я прижимала его голову к груди и бросала на водителя пламенные взгляды. Он молчаливый намек понял, и прибавил газу.

Бабуля первой заметила большую машину за окном и высунула любопытный нос наружу. Когда увидела, как мужик вытаскивает парня, а следом вылезаю я в одной футболке, она скрылась за дверью и подняла тревогу. Слышала ее испуганный голос. К крыльцу чуть ли не через секунд десять подбежала вся семья. Пока парня заносили внутрь, быстро обрисовала им ситуацию. Мама, как самая быстродумающая, кивнула и побежала внутрь, подцепив под локоток бабулю, я вместе с ними, папа пришел чуть позже. С топором. Но его в руках папы я заметила только когда возвращалась из комнаты родителей - именно там положили вяло сопротивляющегося парня. Мама и бабуля остались там - начали снимать мокрую одежду, а меня послали за согревающей мазью. Помню ее... такая зеленая, травами воняет. И когда проходила по коридору, застала такую картину: мужик стоит напротив каменно-спокойного папы и заносит руку для удара. А папа наносит резкий удар куда-то в его живот, а когда мужик сгибается - обухом топора по затылку. Он с грохотом падает вниз, и так и лежит. Я в шоке хлопаю глазами, папа опускает руку с топором. Но быстро отхожу от шока, и подбегаю к лежащему. Вроде живой...

– Зачем, папа?!

Он меланхолично отвечает:

– Он посмел покуситься на жизнь члена моей семьи, а потом и покрыть матом. Скажи спасибо что не лезвием.

Да уж, тут действительно нужно сказать спасибо - если папа злится, то это все. Абзац. Для него семья - это все. И если трогают семью, у обычно спокойного и добродушного папы в голове перемыкает. Просто удивительно, что он на этот раз сдержался.

Да и не жалко мне было этого гада. Сама бы врезала прежде чем он рот открыл!

– Что делать вот с этим будешь?
– Я поднялась и пнула тапком тушу.

– Тут оставлю, - сказал папа, бродя по телу презрительным взглядом.
– И послежу, чтобы ничего не натворил.

Киваю. Пусть полежит на холодном полу, сволочь.

– Ты только не сильно его, хорошо?
– и побежала дальше, в бабушкину комнату, за мазью.

Мама раскричалась, что меня только за смертью посылать. Они с бабулей уже раздели парня до трусов и начали растирать принесенной мазью. Я смущенно отвернулась. Тут от меня было мало толку, я к нему даже пальцем не смогла бы прикоснуться. Поэтому я бегала на подхвате: притащила теплую папину одежку, шарф, пуховое одеяло, лекарства - какие-то таблетки от простуды и одну жидкую микстуру, "Колдрекс" называется. Преотвратна на вкус, убивает наповал - уже через минуту глаза слипаются, а через две ты уже в царстве Морфея, - но лечит хорошо. Сейчас такая микстурка была самое то - парень продолжал находиться в сознании, но, похоже, не совсем понимал, что происходит. Мама профессионально запрокинула его голову и влила эту гадость, Немрин выпил и тут же закашлялся, но поздно. Проглотил уже. Дальше была закинута таблетка и влито полстакана воды.