Херевард не стал даже загадывать – кончится все оргией или обойдется без скандалов. Какая разница?

Нет, это не сцены из древних трагедий о падении нравов и закате позабытых ныне империй. Это – пиршество во время морового поветрия. Им, всем этим изысканным мужчинам и восхитительным женщинам, до колик страшно. Они не хотят, чтобы кончалась весенняя ночь, они не хотят просыпаться, ибо пробуждение будет жестким. Потому и пьют, оттого и блудят, что завтра станет не до вина и природного зова.

Империя Синтаф доживает последние… месяцы, если не дни. Красиво доживает, ярко и празднично. Наверное, чтобы было о чем вспоминать потом, когда все кончится.

Тив Херевард набросил плащ на плечи и вышел подышать свежим воздухом на балкон. Огромный город у его ног стонал во сне, как старый пес, и почти что дергал лапами, словно пытаясь сбежать от неизбежности. Миска озера Валмира полна черной смолой, в которой плавают осколки небес да сизый, точно заплесневелый, ломоть Лаунэйд – Змеиной луны. Хочешь пить – пей, но риск отравиться велик как никогда. Саннива, та уже отравилась.

«Предвечный, я так устал, так устал», – вздохнул Благословенный Святой, подставляя лицо мельчайшей измороси. Весь прошлый год эсмонды Синтафа пытались удержать на собственных плечах исполинскую тяжесть Истинной Веры. Попробуй устоять, если ветер ереси буквально сбивает с ног, а глаза сечет являемое народом неверие. Казалось, на эту землю пролился невидимый ядовитый дождь, отравивший все вокруг, и взошли смертельные всходы. Люди теперь шли в храмы не молить и благодарить, а требовать от тивов и Предвечного чудес, исцелений и откровений. Снег не ложится? Тив, проси у Предвечного снегопада, да пообильнее. Мороз ударил? А ну-ка, преподобный, яви Силу и заставь природу отступить. Корова яловая? Сделай так, чтобы телилась, и не выпендривайся, тивья морда. У нас дитё помирает от дифтерита, вылечи немедленно, или никто больше в храм ни ногой. И сколь ни благодетельствуй, а все равно шепоток ползет от селения к городку, от городка к хуторку. Дескать, нету никакого Предвечного. Врут колдуны, врут, и деньгу берут, и в карман ее кладут, а сами палец о палец для народа не ударят.

А дальше только хуже стало. Вспомнили вдруг добрые синтафцы, где стояли шурианские алтари Шиларджи, и куда ролфи к Локке за посвящением хаживали, тоже в памяти воскресили. И потянулись потихоньку в укромные места: к священным озерам, в пещеры и рощи, чтобы молить лунных богинь о помощи и поддержке.

Письма в Эсмонд-Круг от преподобных пестрели жалобами на дурное обращение, постоянные упреки и оскорбления, чинимые обывателями зачастую прямо в храме.

А тив Херевард, зная, где находится источник скверны, ничего сделать не мог. Злополучный «архив Гарби» – вот откуда все пошло. Смешно и противно, конечно, называть собрание летописей и многовековых исследований «архивом», тем паче давать ему имя ублюдочного смеска Лердена Гарби, но теперь он так и войдет в историю. Если она, история, еще просуществует сколь-нибудь значащий отрезок времени. Что вряд ли.

Херевард опрокинул в себя остатки вина и поставил бокал на мраморные перила. Пьян он не был, скорее обижен и зол.

«Предвечный, разве мы не взломали границы, несправедливо и скупо очерченные старыми богами, разве не шагнули в бесконечность, где обрели Тебя и Твою Силу? Мы позвали Тебя, алкая Истины, и Ты ответил, Ты пришел на наш зов. Ты выбрал нас, Ты щедро поделился с нами Чудом, ничего не попросив взамен», – тиву казалось, что эти канонические слова начертаны золотом на черном куполе небес, так сильно отпечатались они в его сознании за столько веков служения.

Они верили, что Предвечный ничего не просит, только дает, а слияние с ним после смерти почитали высшей честью и благом. И так было до прихода в Синтаф. Кто знал, что кровь населяющих его народов отравлена Проклятьем? И когда Предвечный отказался принимать души полукровок, эсмонды озаботились. Они же были диллайн, а значит, жаждали доведаться самой сути, Истины. Кто знал, что ее плоды окажутся так горьки? А разве не горько понимать, что твой бог ровно в той степени божество, насколько сильно ты этого хочешь? Возможно, и даже, скорее всего, они просто позвали Предвечного, пробив брешь в некоем божественном барьере, но он никогда не давал Силу бесплатно, только в обмен на души. Херевард в свою очередь искренне верил – на определенном этапе Предвечный достигнет Всемогущества, и тогда каждая душа станет богом. Но чем больше становилось полукровок, тем больше отдалялась такая перспектива.

«Мы боролись за Тебя, мы наложили запреты, мы стали беречь угодную Тебе кровь, мы превратились в Твоих сторожевых собак, Предвечный», – мысленно простонал тив Херевард.

Когда и этого стало мало, Эсмонд-Круг срочно озаботился вопросами наследования и воспроизведения необходимых для служения качеств в людях через их детей. Какая же это кропотливая работа, сколько усилий, сколько стараний требуется, чтобы подобрать подходящих мужчину и женщину. Но мало свести их вместе, надо еще и внушить им мысль о долге перед Эсмонд-Кругом. Одержимость диллайн оказалась кстати, и, как это часто бывает, она же повредила. За Эском охотились долго, с детства, но тот оказался неуступчив, словно скалистый утес. Внук закоренелого безбожника, сын тайного еретика, он вырос в неверии и нетерпимости. Аластару предлагали даже императорскую корону, он отказался. А попался он на одержимости Долгом. Как смешно.

Херевард до сих пор не мог сдержать довольной ухмылки. Все сложилось так, будто Предвечный услышал молитвы.

Хевахайр Эск возвращается из плавания к далекому южному континенту прокаженным, весь в язвах, без пальцев на ногах, и сразу же вспоминает, что столь презираемый им бог может исцелять от любой болезни. Правда, делает он это руками Благословенного Святого. И кем был бы тив Херевард, не воспользуйся он таким удобным случаем? Правильно, слюнтяем! Но и тут Аластар отказался. Категорически, наотрез, в самых оскорбительных выражениях. Пришлось действовать через отца. Когда отец взывает к сыновнему долгу – это совсем другое дело, а когда он к тому же взывает к одержимому Долгом сыну – упираться еще сложнее. Естественно, упрямого умника не только заколдовали, но и облизали со всех сторон, наобещали с три воза, заверили, что невеста будет идеальна, и ему не о чем переживать, и вообще грядущее сочетание – дело нескорое. Эску-младшему деваться было некуда.