До слуха Ульяны донёсся скрип дивана. Отец ещё что-то бубнил, но она не могла разобрать ни слова. Она ждала, пока отец уснет, чтобы можно было выбраться из-под кровати. Ждать пришлось недолго – он почти сразу захрапел. Ульяна тихо вылезла из своего временного укрытия и на цыпочках вышла из комнаты. Отец не дошел до спальни, просто вывалился на кухонном диванчике у печи, даже ботинки не снял. Он мог проспать вот так до утра, а мог и проснуться среди ночи и пристать к маме, накричать на неё или – ещё хуже – ударить. Он часто её бил, когда приходил пьяный или слегка выпивший.

Ульяна остановилась у дивана, разглядывая отца. От него несло перегаром и… селедкой? В животике девочки снова заурчало – громче и настойчивее. Она почти чувствовала, как всё скручивается внутри от голода. Папа кушал рыбу. Почему же он не принёс домой хотя бы маленький кусочек? Последнюю неделю они питались исключительно виноградом. Одна гроздь в день. Урожай был слишком мал в этом году, чтобы продавать виноград, а черешни с вишней уже не осталось. Яблоки и персики съел какой-то паразит. Ульяна ненавидела виноград. Когда она вырастет, то никогда больше никогда не станет кушать виноград. И пить вино никогда не будет, и водку. Вообще ничего пить не будет, чтобы не стать похожей на папу, а иногда – на маму. Ульяна сверлила отца взглядом, наполненным злостью, в глазах застыли слёзы, а руки сжались в кулачки. Папа не любил их. Папа никого не любил. И Ульяна его не любила.

– Ульяна! – позвала мать и девочка встрепенулась. – Почему ты еще не в постели?!

– Еще светло, мам… и я кушать хочу.

– А я, значит, по-твоему, не хочу?! – мама уперла руки в бока и воззрилась на дочь, сдвинув тонкие брови. – Марш спать, чтобы я тебя не видела! – крикнула она.

Сдерживая слёзы, Ульяна побежала в свою комнату. Что она сделала? Почему мама так с ней обращается? Как будто она ей совсем не нужна. Как будто она ей… надоела и мешала. Но ведь это неправда! Она нужна маме! Нужна? А зачем? Чтобы срывать злость, когда её расстраивал папа? Шмыгнув носом, Ульяна залезла на кровать и уткнулась лицом в подушку. Она скучала по тем дням, когда мама улыбалась и целовала её перед сном. Соскучилась по ласковым словам и теплым объятьям. Они больше ничего не делали вместе, только убирали в доме и во дворе. Ульяне этого было мало. Ей не хватало… внимания? Участия? Любви?

Она услышала, как мама, ругаясь, хлопнула дверью. Ушла куда-то? Ульяна вытерла лицо от слёз, взяла колючее одеяло – тяжелое, но она могла дотащить его до беседки. Девочка не хотела спать в доме, слушать скандалы и драки. Ей до боли хотелось спрятаться. Но у неё не было такого местечка, куда можно было бы пойти. Поэтому она идёт в беседку, что стояла за домом у пустой голубятни. Спать на скамейке было привычным. Ульяна не боялась ни паучков, ни других жучков, которые запросто могли ползать по ней ночью. Раньше боялась, а сейчас – нет. Она привыкла к ним. Давала им смешные имена и рассказывала, как провела день. Казалось, они внимательно вслушивались в каждое её слово. Но самое главное, они её не обижали, не обзывали “дрянью” и “паршивкой”, не ставили в угол…

Ночь была лунной, светлой.

Ульяна тихонько зашла в беседку и, взобравшись на скамейку, укрылась колючим, но теплым одеялом. Она посмотрела вверх, и увидела паучка в домике из паутины. Он словно застыл в воздухе.

– Всё будет хорошо, правда? – спросила она у него и расплакалась.

* * *

Сейчас:

Она испуганно подпрыгнула в постели от противной трели будильника. Неужели уже семь? Такое ощущение, будто она поспала всего полчаса. На самом же деле она спала почти шесть часов. Что ж, неплохо. Но так хотелось поспать ещё немножечко, чтобы не чувствовать себя разбитой и… больной. Но ничего не поделаешь, сегодня на полдевятого утра она должна отвести Катю на танцы, сходить за покупками, накормить своё любимое чадо и чем-нибудь развлечь, а потом… потом подготовиться к встрече с Павлом. От воспоминания его сочных зелёных глаз с интересом разглядывавших её, Ульяну бросило в жар, пульс участился, не спрашивая, хочет она этого или нет. Действительно, она предвкушала встречу с ним, ждала… чего, интересно, она ждала?

– Доброе утро! – весело прокричала Катя, запрыгивая к маме.

– Доброе, мой неугомонный птенчик, - Ульяна притянула дочку и поцеловала в носик.

– Что такое “неугомонный”? – спросила малышка, обнимая Ульяну и заглядывая в глаза.

– Это значит непоседа.

– А это хорошо или плохо?

– Очень хорошо, - Ульяна защекотала Кате рёбра и та залилась смехом, переворачиваясь на спину и дёргая ножками.

Через полтора часа Ульяна отвела Катю на танцы. Энергия у Катюши била ключом, она не могла долго усидеть на одном месте. Ей нужно было прыгать, бегать, кувыркаться, без устали хохотать и пищать. Катя сама попросилась на танцы. Ульяна сразу же согласилась, и они оправились в танцевальную школу. Благо она находилась всего в паре кварталах от дома. Ульяна не ожидала, но дочь увлеклась танцами, ей нравилось наряжаться в трико и лосины, прыгать и держать осанку и учиться танцевать.

Ульяна завела дочурку в танцевальный класс и кивнула хореографу в знак приветствия. Детскую группу обучала молоденькая девушка, приблизительно того же возраста, что и сама Ульяна. Милая и общительная, она легко находила общий язык с детьми, у неё был незаменимый талант их заинтересовать.

– Я вернусь через два часа, милая.

– Хорошо, мамочка.

Ульяна ненадолго задержалась на пороге, провожая Катю взглядом. Как она выросла. Чересчур быстро. Мгновенно. Её малышка больше не ползала в подгузниках и не лепетала только ей понятные слова, она выросла и стала смышлёной и любопытной девчушкой. И с каждым годом всё больше становилась похожей на отца. Впрочем, не столь важно, на кого похожа Катя, Ульяна понимала это, но вчерашняя встреча с Павлом лишний раз доказывала, что если бы вместо него Катю увидел Славка, он бы сразу догадался, что к чему. Что будет, если Слава узнает? Ульяна могла лишь предполагать…