Вечерний звон, вечерний звон —

Как много дум наводит он...

Когда песня кончилась, кто-то простуженным, осипшим голосом попросил;

— Поставь ещё раз.

— Да нехай лучче лейтенант споет!

— Точно!

— Спой, Снегирек!..

Патефон захлопнули. Снегирь полез под стол и, улыбаясь, достал оттуда аккордеон в исцарапанном, обглоданном на углах футляре, с ним, как после узнал Мазников, он пришел в полк еще во время боев под Запорожьем, с ним собирался возвращаться домой, в «ридну» свою Полтаву.

Прижавшись щекой к сверкающему корпусу аккордеона, Снегирь несколько секунд сидел неподвижно, СЛОВНО вслушиваясь в еще не рожденные им звуки. Но вдруг его правая рука скользнула по клавишам, и в тусклом дымном свете вспыхнули алые меха.

Я знаю, что ты меня ждешь,

И письмам по-прежнему веришь,

И чувства свои сбережешь,

И встреч никому не доверишь...

Лейтенант пел, закрыв глаза и тихо покачиваясь в такт мелодии. У него был хороший, не очень сильный тенор, мягкий, теплый и ласковый.

Война отгремит и пройдет,

Останется смерть без работы.

Кто честно сражался — придет,

Овеянный нежной заботой.

Проигрывая между куплетами, Снегирь чуть приоткрывал глаза. Они были сейчас влажными и счастливо-грустными. Золотисто-кудрявые волосы его свисали на лоб — он откидывал их почти незаметным взмахом головы.

С мешком вещевым на плечах,

В шинели, осколком пробитой,

Придет он и встанет в дверях,

Желанный и не позабытый.

Свои боевые ремни Он бережно снимет и скажет:

— Забудем прошедшие дни,—

И шапку-ушанку развяжет...

Эту песню он сам привез в полк. Кто написал слова и сочинил музыку, ему не было известно. Он помнил только, что впервые услышал ее от капитана-летчика в полевом госпитале.

Поздно ночью «оттуда», с Дуная, приехал командир штабного танка старший лейтенант Казачков, возивший в своей машине полковника Гоциридзе. Он вошел, весь облепленный снегом, снял и положил на табуретку возле печки перчатки и шлем:

— Привет!

— Благополучно? — спросил кто-то,,

— Порядок в танковых войсках!

— Как погодка?

— Опять повалило. Едешь, и ни черта не видно.

— Чуркин! Ужин старшему лейтенанту принес? — поглядел в угол, где спали танкисты, Снегирь.

— Принес,— отозвался один из лежавших на полу.— Айн момент!..

Чуркин поднялся, минуту повозился, гремя котелками, потом поставил ужин на стол и, достав из кармана складную трофейную ложку, вытер ее подолом гимнастерки.

— Совсем я отсырел,— сказал Казачков.— Погреться нечем?

— Есть. Расход на вас оставлен. Как положено — сто граммчиков.

— Давай, браток.

Казачков выпил поданную ему в жестяной кружке водку, крякнул для порядка, начал неторопливо, с аппетитом есть. У стены напротив кто-то, прикуривая, чиркнул зажигалкой. Рядом с ним завозились, протяжно зевнули. Послышался сонный голос:

— Казачок, что ль, приехал?

— Угу! — ответил Казачков, не оглянувшись,,

— Ну, что там?

— Начали переправляться.

— А немец?

— Немец из орудий и из шестиствольных бьет, аж вода в Дунае кипит. Пехоте-матушке достается! А нам уже дорогу готовят. Машин понаехало! Понтонов! Обратно еле пробились. Говорят, ночью начнут переправу наводить.

— А Дунай? — спросил Снегирь,— Ты видел? Расскажи. Казачков усмехнулся:

— А чего рассказывать! Вода, и все! Мокрая, холодная... И лёд по ней плывет..

Утром Мазников принимал роту.

Машины стояли на окраине села, в саду, Экипажи выстроились каждый возле своего танка и с любопытством поглядывали на нового командира роты, дружески и уважительно улыбались Снегирю.

Народ Виктору понравился. «Как на подбор,—думал он, обходи строй.— Действительно — гвардия!» Свой экипаж он принимал последним. Снегирь довольно торжественно представил новому командиру каждого члена экипажа.

— Механик-водитель гвардии старшина Свиридов Павел Михайлович. Бог вождения.

Перед Мазниковым стоял плотный, почти квадратный парень, с несколько угрюмым выражением лица, с клоком соломенно-жёлтых волос, торчавших из-под засаленного шлема.

Бог вождения? Ну, посмотрим... Давно на «тридцатьчетверке»?

— С декабря сорок первого, товарищ гвардии -капитан,— широко улыбнулся Свиридов.— Под Москвой начал.

Снегирь представил следующего:

— Артиллерийский бог, гвардии сержант Жанабек Кожегулов.