Часы показывали начало одиннадцатого, до вечера оставалась масса свободного времени, к тому же Рина не знала, когда у Сержа начинался вечер. То, что утро не наступало раньше полудня, ей было хорошо известно, а сегодняшнее – просто исключение в честь её приезда. Поэтому она решила выйти и немного прогуляться по городу, а заодно и к ужину что-нибудь докупить. Она переоделась и, захватив с собой зонт, вышла в обещавший разразиться скорым дождиком, питерский осенний день.

И в день седьмой, в какое-то мгновенье,

Она возникла из ночных огней

Без всякого небесного знаменья…

Б.Окуджава

Мелкая серебристая морось собралась наконец-то с силами и превратилась в ленивый и тихий дождичек. Рина, пройдя всего два квартала, успела промокнуть и решила раскрыть зонт, хотя ходить под зонтом не любила. Она чуть замедлила шаг, нажимая тугую кнопку автомата, и столкнулась с мужчиной, выходящим из арочного подъезда старого дома. От неожиданного толчка зонт раскрылся, вылетел из рук Рины на мостовую, и немедленно угодил под колёса автобуса.

– Ради Бога, простите, – мужчина бросился было за зонтиком, но проезжавший на сумасшедшей скорости чёрный «мерс» превратил жалкие остатки в сплошное месиво. – Теперь это вряд ли можно исправить, – огорчённо вздохнул он, и Рина встретилась взглядом с его серыми проницательными глазами. Небольшая, аккуратно подстриженная бородка, тонкий прямой нос… А волосы собраны в гламурный хвостик, выглядывающий из-под берета. Рина усмехнулась: «Ну и тип! Ни дать, ни взять – творческая личность… Свободный художник…».

– Позвольте мне помочь Вам, – тип изъяснялся изысканным, «высоким штилем». – В двух шагах отсюда есть магазин. Если вы не возражаете, я куплю вам новый зонт взамен утраченного из-за моей неуклюжести.

Он так пристально смотрел на Рину, будто что-то пытался рассмотреть у неё на лице.

– Да будет вам, какие проблемы, – Рина продолжала улыбаться, в свою очередь, разглядывая третьего питерца в своей жизни. Вторым был Серж, неведомо где болтающийся, богемный двоюродный братец. А первым был тот, кому и положено было им быть – гордый медный всадник на вздыбленном коне. Его Рина запомнила с детства по рассказам бабушки и многочисленным фотографиям, оставшимся после её смерти.

– А вы – приезжая, – полувопросительно произнёс тип, но договорить не успел, – наглая морось хлынула с небес таким мощным ливнем, что пришлось спасаться бегством под спасительный свод того самого арочного подъезда, откуда десять минут назад появился гламурный тип. Там, в полумраке он лихо щёлкнул каблуками старых, насквозь промокших туфель и, склонив голову, сказал:

– Разрешите представиться: Вадим. Вадим Демский – художник.

Рина весело рассмеялась и протянула ему маленькую ладонь.

– Рина. Просто Рина.

Он, не выпуская её озябшую мокрую руку, вновь заглянул в глаза, словно надеялся отыскать что-то, известное лишь ему одному.

– Что вы так на меня смотрите? – она поёжилась, то ли оттого, что окончательно замёрзла, то ли от его странного вопрошающего взгляда.

– Скажите, Рина, мы с вами раньше нигде не встречались? Я ведь угадал – вы приезжая.

– Совсем как в сериале, – разочарованно ответила она, – сейчас вы скажете, что моё лицо вам знакомо, что вы искали меня всю жизнь… Чушь какая!

– Да, да, именно так и скажу! И не просто скажу, а покажу! – И не отдавая себе отчёта в том, что делает, повинуясь какому-то внезапно нахлынувшему порыву, он схватил её за руку и потащил под проливным дождём к двухэтажному дому в глубине двора. Рина и не пыталась сопротивляться. В одно мгновение ливень промочил её насквозь, ей было не просто холодно, зубы её стучали, и когда сумасшедший художник втащил её в маленькую тёмную прихожую своей квартиры, она не испугалась, а напротив, с облегчением вздохнула. «На улице дождь, а здесь тепло и тихо, и пахнет чем-то необыкновенным, то ли корицей, то ли кофе, и ещё, почему-то краской… А Серж наверное уже дома… Волнуется… А, чёрт с ним! Ему волнения на пользу идут, глядишь – и разродится очередным бестселлером, где главной героиней буду я…».

Он умел только то, во что верил,

А как же иначе?

А.Макаревич

Запах свежемолотых кофейных зёрён кружил голову. Кофе был восхитительным – вкусным и крепким. «Ни за что на свете, никогда больше не буду пить растворимую бурду. Люди, вас кто-то жестоко обманул – настоящий кофе не имеет ничего общего с той жидкостью, в которой растворена вся периодическая таблица Менделеева…».