– Затем, - в тон Чарльза продолжил Стивен, - у нас у всех на глазах Джери влюбился серьезно и основательно, женился и обзавелся двумя замечательными детьми!

– Да, - подтвердил Чарльз, - вся профессиональная и личная жизнь Джери проходила у нас на глазах. Последующие события, свидетелями которых мы все стали, оказались, увы, далеко не такими приятными, как предыдущие. Я говорю о периоде жизни, который можно условно обозначить как "роковая операция и ее первые последствия". Но, все же, именно этот период явился началом удивительных превращении Джери. Когда, преодолев свой "недуг", словно начав новую жизнь, он сказал первое слово, сделал первый шаг, много читал, заново учился и затем сдал экзамен на юридический факультет, на котором я сам учился двадцать пять лет назад. И теперь, спустя всего пять лет с того тревожного дня, когда Джери находился на грани моральной и интеллектуальной гибели, спустя столь короткий срок, он вновь взошел на самый верх всеобщего признания, став одним из самых талантливых и успешных адвокатов города!

– Как раз по этому поводу у меня кое-что есть, - сказал Стивен и, подойдя к лестнице, крикнул:

– Алиса, детка, спустись, пожалуйста!

Громко топая, Алиса примчалась вниз, а Николас, как всегда бежал за ней и хныкал:

– Я первым прибегу к дяде Стивену!

– Надо сходить к моей машине, - сказал Стивен Алисе.
– На переднем сиденье ты увидишь газету. Принеси ее, пожалуйста!

Не успел он договорить, как Николас выскочил на улицу, крича, что сам принесет газету.

– Удивительно, - сказала Кейт, - пять лет назад ты был совсем как беспомощный ребенок, Джери, а теперь...

– Никогда не забуду выражение лица Чарли, вбежавшего на кухню и сообщившего о том, что Джери, наконец-то узнал его, назвал по имени и даже что-то сказал!
– добавил Стивен.

Лиз улыбнулась.

– Да, уж, - продолжила Кейт.
– Многое произошло за эти пять лет, но с особым удивлением и радостью все мы наблюдали за тем, как ты, Джери, подобно голодному волку, глотал книгу за книгой. В определенный момент мы даже начали беспокоиться, что такой огромный поток информации повредит твоему неокрепшему мозгу!

– А как серьезно мы начали беспокоиться, когда Джери увлекся чтением книг по медицине, - сказал Чарльз.
– Мы даже подумали, что ты решил стать врачом!

– Но активная помощь Чарли, - продолжал Стивен, - оказалась настолько "активной", что твой мозг больше откликнулся на тематику "юриспруденция"!

– Хотя Алиса и Николас так старательно стремились вновь привлечь тебя к истории, рассказывая на ночь легенды о Геракле!
– улыбнувшись, заметила Пэмела.

– Что лишний раз говорит о том, что призванием Джери всегда было стать адвокатом!
– заключил Чарли.

– А вот и газета, - добавил Стивен, увидев счастливого Николаса, вбегающего в гостиную с газетой в руках.

Но Алиса была не слишком расстроенной. Ей досталась другая ответственная миссия. Войдя в гостиную, она направилась к отцу с каким-то конвертом в руках.

– Это только что принесли!
– гордо отрапортовала она.

– Спасибо, дорогая!
– сказал он и, извинившись, отошел в сторону.

– Что это?
– спросила Лиз.

– Так, - бросил Уитни, - деловое письмо.

– Конечно, - заметила Кейт, - все хотят работать с настоящим профессионалом!

Лиз осторожно посмотрела на мужа. Он бегло вскрыл конверт и с выражением удовлетворения на лице приступил к чтению письма.

Глядя на его озабоченное, глубокомысленное, умное лицо, Лиз до сих пор не могла до конца поверить в то, что он стоял перед ней такой же нормальный, естественный, абсолютно здоровый, каким он был до операции. И, слушая хор восторженных высказываний своих друзей, она думала о том, что ликование и веселье, выражаемые ими в этот момент, не шли ни в какое сравнение с чувствами, которые испытывала она.

Тот факт, что все в жизни её мужа теперь снова было в порядке, создавал впечатление, что позитивные изменения, произошедшие в сознании Джеральда, были стремительными. Она вдруг подумала о том, что человек обладает уникальной способностью быстро забывать о выпадающих на его долю испытаниях, лишь только проблемы начинают разрешаться и оставаться позади. "Спустя несколько лет, - думала она, - мы уже и не помним, как тяжело нам было в самом начале, мало вспоминаем о том, с каким трудом нам доставались самые маленькие достижения и победы, мало анализируем, что на своем трудном пути к долгожданному успеху мы делали правильно, а в чем ошибались". Мысли, овладевшие сознанием Лиз в этот момент, были такими глубокими, что с одной стороны, ей хотелось плакать от восторга и гордости за саму себя, сумевшую набраться терпения и сил, и преодолеть столь тяжелый этап жизни. Но в то же самое время, другая мысль, сидевшая где-то глубоко в её сознании, развивавшаяся там годами, начала серьезно беспокоить её. Глядя на своего мужа, Лиз подумала о том, что вся эта затея с операцией была несколько жестоким событием, искусственным образом изменившим Джери. Может быть, кто-то и сказал бы, что он ничего не потерял, а даже приобрел, но самой Лиз эти изменения, почему-то, показались запрограммированными, неживыми, лишенными доброй воли самого Джеральда, ставшими плодом в чем-то и её решения. Она пожалела о том, что пять лет назад уговорила Уолтера Вайсмана прекратить систематизацию интеллекта мужа, предрешив, тем самым, его дальнейшую судьбу. Данная мысль, вдруг, испугала её, но, не желая испортить общего праздника, она заставила себя не подчиняться её влиянию и воспринимать происходящие события такими, как есть. "Если сам Джеральд счастлив, - успокаивала она себя, - значит, я все сделала правильно...".

– Так что же написано в газете?
– спросил Уитни, вернувшись к друзьям, заметно повеселев.

– В газете напечатана очень интересная статья, - ответил Стивен.
– Сейчас я вам ее процитирую. Вот послушайте: "...Пять лет назад это роковое событие кардинально изменило жизнь, как известного ученого Джеральда Уитни, так и никому ранее не известного Джозефа Каннингфокса..." - так..., здесь не очень интересно..., в общем, Джозеф Каннингфокс собирается открыть огромный детский городок, а нашего Джери, по мнению общественности, объявили лучшим адвокатом города за истекший год. Вот - фотографии.