оно зыбкое как сон и постоянно меняет свою форму. Вот на меня смотрит страшный волк, клацая челюстями, то звучит клёкот сокола, и я вижу круглые птичьи глаза, внезапно

проявляется жуткий череп с мерцающими красными пятнами в том месте, где должны

находиться глаза.- Я сейчас такой, каким меня представляют люди, а обличий мне дали

множество, вот атомы и не знают какое им нужно занять место. Ничего, прибудем на

место, всё нормализуется … если Бог даст,- с небольшой паузой заканчивает он.

Внезапно мне становится понятно и это меня поражает до глубины души, Семаргл

если и не боится, то всё равно чувствует себя не очень уверенно. Неужели есть места, которых опасаются даже боги?

– Конечно, есть,- он вновь ловит мысли,- мы ведь тоже люди, ничто человеческое нам не

чуждо,- его рассуждения меня вновь ставят в тупик.

Монотонно мерцающее пространство темнеет, словно солнце заходит за горизонт,

затем и вовсе наступает тьма. Мы летим, а может вернее, опускаемся в бездну, словно

батискаф в Марианскую впадину. Б-р-р как жутко, мороз дерёт кожу, зубы хотят стучать, но вместо них атомы. Когда же это закончится!

– Мы на месте,- почему-то шёпотом произносит Семаргл,- мы во владениях низших

миров, отсюда на Землю проникают тёмные сущности.

– Почему так темно?- рядом появляется Катя, тело у неё начинает уплотняться и вот она

вновь становится обычной испуганной девочкой. Я тоже наконец-то обретаю настоящее

физическое тело, курица завозилась под моей рубашкой и выдернула наружу

любопытную трёхглазую голову, тираннозавр Гоша высунулся из своей рукотворной

пещеры, получил очередную порцию ласки от Кати, пискнул, и вновь шмыгнул внутрь,

напоследок взмахнув длинным хвостом.

Бог смерти и огня преображается в вихрастого мальчугана, хмыкает в кулак:- Как

же, темно! Вы настоящей темноты не видели, это так, залитая светом лужайка! А если

серьёзно, светлый свет здесь не в почёте, но мы будем видеть, здесь есть солнце, но оно не

светит, а делает видимыми окружающие предметы.

Действительно, скосив глаза, я натыкаюсь на странную светящуюся субстанцию.

По ней двигаются непонятные массы, взлетают протуберанцы, проносятся чёрные вихри.

– Это одна из звёзд, отвергнутых светлым миром, она не даёт свет, а лишь видимость его, вот такой парадокс, ребята,- вновь хмыкает он.

– А где Пекельный мир?- вздрогнув, спрашиваю я.

Внезапно, словно проявляется фотография, под нами возникает невообразимых

размеров планета, она словно смотрит на нас и затягивает.

– Пристегните ремни, идём на посадку,- нервно хихикнув, шутит Семаргл.

Разумная плазма бесцеремонно выплёвывает нас из себя, мы падаем, едва не

разбиваем носы.

– Вот так всегда,- смеётся Семаргл,- не любит она эти места, сердится.

Огненный шар злобно трещит, разбрасывает в разные стороны искры, затем

мгновенно исчезает.

– Он вернётся?- пугается Катя.

– Вернётся, он часть меня,- с затаённой грустью отвечает Семаргл.

На удивление темноты как таковой нет, светло, даже очень. С неба свешиваются

тучи, словно клочья грязной паутины, а вокруг развалины городов, дымятся кратеры, виднеется, изрыгающий горящую серу, вулкан, а в густых изломанных зарослях, грызутся

лохматые, с рогами на головах, существа.

– Кто это?- прячется за меня Катя.

– Не бойтесь, это обычные черти, их здесь много,- успокаивает нас Семаргл,- они не самые

опасные жители Пекельного мира.

– А кто ж здесь действительно опасен?- передёргиваю я плечами.

– Люди.

– Здесь есть люди?

– Конечно, есть. А как же иначе, но вот с ними как раз и не стоит встречаться.

Грызня в кустах достигает кульминации, некто вопит, словно с него содрали

шкуру, вываливается наружу и сталкивается с моим взглядом. Воспалённые красные

глазки на морде украшенной свиным рылом, метнулись вверх, низ, вбок и с трудом

сфокусировались на мне. Изрядно помятый чёрт в удивлении открывает слюнявую пасть, во взгляде появляется лютая злоба, он вытягивает крючковатый палец, с губ срываются