В степях и пустынях Центральной Азии «запахло» войной, грозившей затянуться. Войной чисто восточной по характеру и действующим лицам, вне всякого сомнения, неинтересной для европейцев. Это тебе не берега Дуная или Рейна, не ноля Моравии и Восточной Пруссии. Это Азия, плохо предсказуемая и потому мало понятная.

Россия, имевшая несколько тысяч вёрст совместной границы с Монголией и Китаем, естественно не могла остаться в стороне от вызревших за много лет событий. Причём ещё до событий 1912 года. Россия не могла оставаться равнодушной и к тому, что на её монгольских границах всё чаще и чаще стали появляться «заинтересованные» японцы. Вскоре Санкт-Петербургу представился случай вмешаться в закипающую жизнь Халхи.

Всё началось с того, что российские официальные лица поддержали восстание Тогтохо, которому было суждено стать национальным героем Монголии. В сентябре 1907 года этот степной князь убил на территории своего хошуна Южный Горлос Чжеримского сейма пятерых японцев-топографов, приняв их за вражеских разведчиков. По всей вероятности, у Тогтохо для такого поступка были веские основания. Впоследствии он скажет:

— Странные это были японцы. Интересовались дорогами в хошуне, всё время ездили к русской границе, и всё выспрашивали у меня про то, сколько у меня цэриков...

Китайские власти Халхи но требованию японцев начали расследование «убийственного дела». Тогтохо пришлось бежать из становища. Вскоре он создал партизанский отряд, занявшись мщением китайцам. Грабя и убивая колонистов-ханьцев, беглый князь получил репутацию «непобедимого и храброго предводителя» монгольских конников.

Вскоре на него обратили внимание власти сопредельной, то есть российской, стороны. Отслеживание Событий в соседней Халке было для дальневосточного начальства делом служебным. Командир корпуса, охранявшего Восточную Китайскую железную дорогу (КВЖД) генерал-лейтенант Н.М. Чичагов доносил по команде следующее:

«...У воинственного князя Тогтохо создалась репутация борца за попранные права монгол и истребителя китайцев, отнимающих у кочевников лучшие земли».

В городе на Неве, прежде всего в Министерстве иностранных дел, решили поддержать антикитайское восстание Тогтохо. Штаб Иркутского военного округа выделил для него 500 берданок и необходимый запас патронов. Генерал-лейтенант Чичагов направил в повстанческий отряд своего связного — русского офицера Тубанова. Всё это делалось, по понятным мотивам, в глубокой тайне от китайских властей.

Были ли оправданы реалиями такие действия российской стороны? Достаточно ясный и полный ответ на этот вопрос даёт секретное письмо начальника российского Генерального штаба генерала А. 3. Мышлаевского Управляющему Министерством иностранных дел С. Д. Сазонову, датированное 10 августа 1909 года:

«Колонизаторская политика Китая в Монголии несомненно уже теперь наносит крупный ущерб нашим экономическим интересам, а в случае вооружённого столкновения с Китаем изменит в весьма невыгодную для нас сторону и стратегическую обстановку на вероятном театре войны. Поэтому все препятствия, встречаемые Пекинским Правительством на пути насаждения вышеуказанной политики, казалось бы, должны быть нами приветствуемы».

Секретное письмо генерала Мышлаевского и твёрдая позиция Сазонова возымели своё действие. Начальник Генштаба имел в «монгольском вопросе» твёрдую позицию: всё, что ослабляет позицию Китая во Внешней Монголии, в том числе и восстания местных жителей, должно поддерживаться Российской империей. Царское правительство после проигранной русско-японской войны и утратой многих позиций в Маньчжурии взяло твёрдый курс на превращение Халхи в сферу своего влияния. В столичном городе на берегах Невы бытовало мнение:

— Государственная граница в Сибири должна прикрываться и с внешней стороны. В самой Халхе...

У 49-летнего мятежного князя Тогтохо (преклонный возраст для жителей Халхи в то время) нашёлся способный помощник в лице 19-летнего Баяр-гуна. Именно на него были возложены обязанности налаживания контактов с русскими военными. Он ездил на переговоры с ними в Читу и Харбин, перевозил оружие и патроны.

Китайские войска приложили немало усилий, чтобы стеснить действия отряда Тогтохо. Тот под постоянным давлением врага был вынужден весной 1910 года уйти из родных степей в Россию, отдавшись под покровительство русского царя. Разрешение на то он получил официальное. Партизанский отряд в числе 48 человек, не считая членов княжеской семьи, перешёл русскую границу у казачьего посёлка Ново-Дурулгуевский. С собой тогтоховцы привели 200 запасных лошадей и несколько повозок награбленного у китайских колонистов добра.

На новом месте Тогтохо и Баяр-гун рассорились из-за военной добычи, и особенно из-за лошадей. Забайкальскому военному губернатору пришлось поселить их в разных местах: князю отвели 300 десятин земли в Верхнеудинском уезде, его заместителю — 50 десятин под Читой. Однако проживать в российских пределах им пришлось недолго.

В первый день декабря 1911 года князья-ваны и ламы Халхи провозгласили независимость Внешней Монголии Китая. Тогтохо и Баяр-гун незамедлительно вернулись на родину. Первый из них получил назначение начальником гарнизона Урги. Тогтоховские цэрики несли охрану личности Богдо-хана и его дворцов. Баяр-гун, создав собственный отряд, сражался с китайскими войсками в Кобдском округе.