Проклятье! Каким-то образом барьер невидимости Джона спал, и его учуяли. Он быстро восстановил свой камуфляж. Эмоции Стража оборвались, словно между ними захлопнулась дверь. Чуть не попался! Одно дело - случайно раскрыть себя Гарри, которая не представляла, с чем столкнулась, или родителям, которые были слишком рассеянны, чтобы обратить внимание, но эти двое были бдительны и не упустили бы его. Страж, которого он по неосторожности спровоцировал, теперь с любопытством и напряжением смотрел в его направлении.

Джону пора было убраться у него из виду. Он проскользнул в машину, понадеявшись на то, что барьер из металла и стекла заслонит его от чувств этого человека, находившегося в состоянии повышенной тревоги. Нельзя допустить, чтобы Страж обнаружил его сущность, но Джон не мог скрыть запах страха или учащенное биение своего сердца. Страж покинул свой пост, бросив пару быстрых слов напарнику.

В последней попытке отвести от себя его интерес, Джон изо всех сил сосредоточился на том, чтобы слиться с окружением, раствориться. Он так отчаянно думал о чем-то пустом и безликом, что у него заболела голова. Страж остановился, помотал головой и вернулся на свой пост. Получилось. Слава богу, получилось.

Секундой позже мать открыла дверь, вновь заняв водительское место, и громко вздохнула.

– Я ожидала, что Гарри будет напугана, но не ты, - проговорила она. – Что на тебя наш…

Ей достался целый залп свирепых проекций Джона, и, как по волшебству, она умолкла, будто напрочь позабыв о том, что собиралась ему сказать. Вместо этого она начала рыться в кошельке. Джон постепенно расслабился.

Промелькнувшее движение. Джон увидел, как его маленькая ящерица старается слиться с розовато-лиловой обивкой заднего сиденья. Что-то было не так. Ему передался слабый отголосок отвращения хамелеона, словно тот не одобрял его действий. Словно он тоже считал, что Джону стоит открыться. Всего на миг Джон подумал: а не выйти ли ему из машины и не сдаться этим двум Стражам? В конце концов, этого требовал закон. Но решись он на это, отступать уже будет некуда. От одной мысли об этом ему становилось тошно.

«Не сейчас, - подумал он.
– Когда-нибудь, но не сейчас».

Хамелеон застыл и пропал из виду, и вместе с ним исчезло и отвращение. Джон наконец-то вздохнул свободно. Однажды он вернется сюда: когда будет старше, когда будет готов. Когда у него не будет вариантов лучше. Когда он найдет Стража, с которым захочет создать связь. И ни минутой ранее.

Глава 1.

Июнь, 2002.

Страж Майкрофт Холмс, выдающийся специалист по поиску Проводников, стоял на смотровой площадке Лондонского Тауэра и обозревал свою территорию. Ночь выдалась прекрасная, и клиновидная дверь купола была распахнута настежь, открывая вид на Юго-Западный квартал, впуская его запахи и звуки. Собранные при помощи органов чувств сведения обдавали Майкрофта, словно поток воды при наводнении, а он вылавливал из него лишь те частицы информации, что имели отношение к работе.

Он не терял концентрации, как многие другие Стражи, когда они сталкивались с непомерным объемом данных или перенапрягались. Он отлично помнил свое по-спартански выглядящее помещение: старый камень под кончиками пальцев, немного устойчивой к плохой погоде мебели, которая терпела куда более худшие ночи, чем эта, спускавшаяся вниз винтовая лестница. Рядом свернулась в шезлонге Антея – Проводник, с которым он был связан. Ноутбук подсвечивал ее лицо синеватым. Ее уравновешенный разум безостановочно источал умиротворение и силу.

В то же время он знал и о ребенке, злившемся из-за своего ужина в двух милях вдалеке. А вон там юноша спорил с приятелями по поводу счета матча в регби. А прямо под ними прогуливался подозрительного вида мужчина, в его тени скользила змея – свободный от уз Страж, еще новичок в патрулировании улиц. Случайный. Неважный. Обычный. Майкрофт будет изучать местность еще несколько минут, а после развернет купол, чтобы осмотреть другой квартал. Завтра он проедется по городу и проверит, соберет ли он больше данных, если будет ближе к земле.

Если бы только больше Проводников добровольно являлись в Тауэр, в его работе не было бы никакой нужды. Но пока значительное количество Проводников пыталось уклониться от своего законного и биологического призвания, кто-то должен был их выслеживать. И так уж вышло, что у Майкрофта имелся к этому талант. Редко когда Проводнику удавалось укрываться от него в этом городе дольше нескольких недель, до того, как он учует беднягу и заберет его домой. Их всегда так пугало, что они лишатся своей привычной жизни, будут привязаны к кому-то, неизвестность. Но как только первоначальный шок смягчался, они понимали, что, в конце концов, подобная жизнь была не так уж плоха. Природа-Мать не допускает ошибок.

Так что, за исключением некоторых отталкивающих моментов, в целом работа приносила удовлетворение.

В вышине бесшумно кружил его орел, пристально осматривая город с помощью своего собственного способа, постичь суть которого было весьма затруднительно. Майкрофт не знал, был ли орел чем-то вроде продолжения него – временами ему так казалось – или же на самом деле он был высшим существом, неведомым образом соединенным с его душой, что также звучало правдоподобно. На эту тему уже имелись горы философских изысканий и теорий. Почему духовные хранители имели вид животных, и что означал каждый вид? Была ли форма хранителей предопределена от рождения, или же Стражи и Проводники подсознательно выбирали ее, исходя из своих ожиданий? Правда ли, что у обычных людей тоже были хранители, но их ментальных сил не хватало на то, чтобы сделать их видимыми? Майкрофта эти вопросы мало заботили. Он просто от всего сердца радовался самому факту существования своего орла.