Собрание
вернуться

Шварц Елена Андреевна
Шрифт:
Колкий лед звезд, Гуденье огня мирового, Построй через холод мост И стань саламандрой снова. Боли бомбой человек До времени себе пасется, А подожгут фитиль — Она взорвется Тоскою черною, черней инферна, И покатишься головой Олоферна — В боль. А казалось, Юдифь, ты меня любила, Ласкала. Жизнь, ты меня молоком поила, Целовала, но меч свой точила И в крови моей прятала, зарывала, И в складках одежды своей таила, И вот — взмахнула. И вспыхнул мой язык, как от бензина, Спасаясь от тебя — я убегу огнем. Юдифь, о жизнь, зачем ты гильотина С машинным и мясницким секачом?

12

Я воин, я солдат. Взрывать, колоть И убивать себя — моя работа. Я — камикадзе, втиснутый во плоть, Она мне вместо самолета. Внизу сверкал подножною луной, Омытый ливнями до белизны фарфора Адамов череп — под землей. С отпавшей челюстью — (Трехзубой перевернутой короной), Уже божественною кровию омытый, Но не одетый, все еще зарытый. Среди созвездий я металась долго, Туда-сюда, без смыслу и без толку, В одежде грязной, С кепкой нечесаных волос, С глазами красными, клыками изо рта, И задавала встречным надоевший От века всем больной вопрос. Но ангел встал, дрожащий, как струна, — "О счастье ль речь, когда идет война. Вот латы, вот труба, вот лук, Лети к дракону вниз, туда — на луг. И помни же всегда, что воин Бога Себя жалеть не должен очень много."

13

Меняет город цвет, И сносятся дома, И, съевши столько лет, Сменилась я сама. На Выборгской трамвай В такую глубь нырнет, Как будто — вот — дверь в ад, Как будто ада рот. Три зуба мудрости, На десять лет — один, Три в челке волоска седых, Звон ранних льдин. Трамвай вращается, звеня, И снег идет из фонаря, И жалко мне, нет, не себя — Не жизнь, прожитую мной зря, — Свой бедный труп — Так как-то неуместен он В картине бытия, Неловок будет он и туп И выведет под небосклон Полынь да волчий зуб.

14

В темное вино в ночах Превратится боль, На твоих зрачках Звезд проступит соль. Твои глаза — заброшенная шахта, И все пути туда оборвались, Но кажется — взлетает мелкий уголь, И осыпается он снова вниз. Будто там — под землей, глубоко, Забытый людьми и Богом, Заваленный рудокоп Руками роет дорогу. Или жизнь зарывает сама себя В мелком сыпучем песке И вьется, как червь на дне, как судьба, Наподобие жилки в виске. Рыбу жизни на дне глушить — В черных ямах всплывает боль, Это дикое мясо души Разъедает звездная соль.

15

Белле Магид

Кровью Моцарта атласной, Фраком ласточки прекрасной, Растворимым и сладимым Родником неутолимым Мир пронизан. Хаос страстный Держится рукою властной На растяжках жил богов. Аполлона это жилы, это вены Диониса, Вживе вживленные в жизнь. Аполлон натерся маслом, Дионис натерся соком, И схватили человека — тот за шею, тот за мозг, Оборвали третье ухо, вырезали третье око, Плавят, рвут его как воск, Но сияющий, нетленный, Равноденственный, блаженный — Где же Моцарт? — Силой чар В хрустале звезды Мицар.

16

Михаилу Шварцману

Ткань сердца расстелю Спасителю под ноги, Когда Он шел с крестом по выжженной дороге, Потом я сердце новое сошью. На нем останется — и пыль с его ступни, И тень креста, который Он несет. Все это кровь размоет, разнесет, И весь состав мой будет просветлен, И весь состав мой будет напоен Страданья светом. Есть все: тень дерева, и глина, и цемент, От света я возьму четвертый элемент И выстрою в теченье долгих зим Внутригрудной Ерусалим.

17

Ирэне Ясногородской

Танцующий Давид, и я с тобою вместе! Я голубем взовьюсь, а ветки, вести Подпрыгнут сами в клюв, Не камень — пташка в ярости, Ведь он — Творец, Бог дерзости. Выламывайтесь, руки! Голова, Летай из левой в правую ладонь. До соли выкипели все слова, В Престолы превратились все слова И гнется, как змея, огонь. Трещите, волосы, звените, кости! Меня в костер для Бога щепкой бросьте. Вот зеркало — граненый океан — Живые и истлевшие глаза, Хотя Тебя не видно там, Но Ты висишь в них, как слеза. О Господи, позволь Твою утишить боль. Нам не бывает больно, Мучений мы не знаем, И землю, горы, волны Зовем как прежде — раем. О Господи, позволь Твою утишить боль. Щекочущая кровь, хохочущие кости, Меня к престолу Божию подбросьте.

Январь-февраль 1978

7 ЭТАЖ

ВЛИЯНИЕ ЛУНЫ

1. СТВОРКИ

Татьяне Горичевой

I Вижу — черная пантера, Вся в пятнах светло-золотых С треножника вверху смотрела, Но не в глаза, а прямо — в дых. Лениво, ласково, не гневно Она лизала кровь с усов. Она не говорила слов, Но я узнала — Смерть, царевна. Она ударила хвостом О бок крутой златопятнистый И скрылась — в кроткой и густой Пшенице бледно-золотистой. II Моя отравлена вся кровь И измордована любовь, Но всё ж — горька и горяча В мозгу горит свеча. Стою заплеванной часовней, Нет алтаря и нет икон в ней. И только ветер в ней шуршит, Да мышка лапками стучит, Но служба в ней идет. III Мне Бог приснился как гроза, Всю ночь гремевшая в пустыне, Луны катился вдаль алмаз В потертый бархат темно-синий, Хвостом павлиньим распустились Лилово-алым облака, В разломах молнии сквозились Серебряные города. Углился блеск по всей земле, И грозный рай сгорал во мгле.