Эльфийка тяжело вздохнула, в который раз подумав, что Шут его Светлейшества это не просто работа. Для Рэйто это было диагнозом.

– Ладно-ладно, - махнула рукой девушка, в который раз смирившись со странностями друга.
– До такой информации я, так уж и быть, снизойду, если ты соизволишь перейти непосредственно к ней.

– Я слышал о церемонии выбора многое, - посерьезнел на глазах эльф, внимательно глядя на хозяйку комнаты. Раз она пригладила свои колючки, значит - можно перейти к серьезному разговору.
– Но в отличие от многих эльфов, я знаю истинную цену той церемонии, что проходит каждые десять лет.

– Откуда?

– Шуту его Светлейшества многое позволено. Например, заглянуть в личную библиотеку, или же архив. А еще можно прогуляться колесом по узкому карнизу вдоль окон Его Светлейшества, когда там идет важное совещание.

– Ну и?
– скупо уточнила Чаара.

– Чаари. Тебе нельзя отправляться вместе с караваном.

– Почему?

– Потому что ушедшие этой дорогой, обратно уже не возвращаются!
– Рэйто подлетел ближе, хотел коснуться ее плеч, но Чаара мгновенно передвинула в сторону лампу, сдвигая в сторону тень.

– Не трогай меня, - спокойно сказала эльфийка.
– И не воспитывай. Ты мне не сват. Не брат.

– Я твой друг, - начал злиться уже Рэйто.
– И как твой друг, я имею право заботиться о тебе!

– Я в курсе, что ты мой друг, - скрупулезно уточнила девушка.
– Но, рада тебе сообщить, хотя радоваться в принципе, здесь нечему, что не ты один в курсе маленьких тайн одной большой Светлой Империи. И я тебя уверяю, что знаю об Избрании может быть, даже больше чем ты.

– Соответственно...

– Соответственно, я отлично знаю, что оттуда не возвращаются. И я знаю, куда пропадают эльфийки. И зачем их в этот фонтан отправляют. Давно уже знаю. Спасибо родителям. Более того, - Чаара закинула руки за голову, опираясь на откос окна.
– Я знала и о том, что буду Избрана еще лет так... тридцать назад.

– Откуда?

– И уже успела смириться с этим, - словно не слыша вопроса, продолжила девушка.
– Поэтому Рэйто, спасибо, но в твоей помощи я не нуждаюсь. Будь добр, оставить меня одну.

– Значит, ты отпустила руки?

– Нет. Я просто трезво смотрю на мир. И понимаю, что сбежать от всей Империи невозможно.

– Одного понимания мало! Неужели ты не хочешь даже попытаться?

– Не хочу, - резко ответила девушка.
– И, Рэйто, если ты не хочешь, чтобы мы поссорились. Если не хочешь эту последнюю ночь нашей с тобой дружбы портить своими сумасшедшими планами, лучше о них даже не заикайся. Я не буду убегать, как трусливый заяц. Я приму свою судьбу.

– Чаари!

– Хватит!
– отмахнулась эльфийка.
– Хватит, Рэйто. Я бегала слишком долго. Ни к чему хорошему это еще ни разу не привело. Так что в этот раз я не побегу. Поэтому. Уходи. Дай мне эту ночь побыть в одиночестве.

– Нет.

– Что?

Рэйто вытащил из-за спины, из тени, корзину. Из ивовых прутьев, настоящая корзина, была доверху наполнена яблоками, виноградом, легкими закусками, сбоку были две бутылки крепкого и любимого Чаарой золотого вина.

– Если ты уж отказываешься принимать мою помощь, значит, сегодня ночью мы будем пить!
– ухмыльнулся Шут его Светлейшества, выходя из тени в комнату подруги.

– И завтра я поеду верхом с тяжелейшей головной болью?

– Не находишь, что двух бутылок для нас двоих для того, чтобы страдать от похмелья будет маловато?

– Я нахожу, что для двух бутылок нам явно не хватит!

... В Небесной глади Ёль отвлеклась от своих бумаг, взглянула на свою Избранную.

В маленькой комнатке горел магический простенький фонарик, двое эльфов пили крепкое вино, закусывая его медовыми яблоками.

С усмешкой покачав головой, Ёль вернулась к кипе прошений, в которые превращались просьбы к медовой богине в храмах. О том, что она впервые видит такой странный способ провести ночь накануне большого путешествия, богиня подумала мельком.

До утра надо было разобрать все прошения, а их было слишком много, чтобы еще и удивляться тому, как проводят некоторые эльфийки эту ночь...

ШиориЛасс Ан

столица светлоэльфийской империи ЭльРииль

храм морской богини Иль

... Стоя на коленях перед огромной статуей средней сестры - морской богини Иль, ее единственная арруна, привычно била поклоны. Руки сами, без участия головы совершали положенные по ритуалу действия, где-то над головой метроном отсчитывал время до того момента, как ее сменят другие, младшие жрицы, а мысли, как пугливые зайцы скакали во все стороны.