64 Рассвет полночи Но после, томность как вселилась, Любовь к порядку охладилась: Исчез торжественный предмет; Все без души там мертво стало; Все в древний Хаос свой ниспало; Все там себя не узнает. Не Гений ли речный прискорбный Выходит из-под вод Невы И, видя оборот позорный, Подъемлет верх седой главы И, будто глас свой начиная, Как шум вод бурных воздвигая, Сумнится, - ту ли верфь, где флот Досель рождался, - он находит; И вдруг - ужасну мысль приводит, Не в цвете ль самом вянет плод? Иль божество с высот эфирных Среди огнистых облаков Нисходит в заревах порфирных?
– Так, - слышен, - слышен глас Петров. «Как?
– рек он, - что я созерцаю?
– Ужели брег тот примечаю, Где я, проникнув важну цель, Решася строить флоты юны И новы учредить перуны, Определил им колыбель? Так, - я успехом веселился, Доколе бодрость там жила; Но что же?
– тут ли гроб открылся, Где верфи колыбель была?
– Престали там кормы отважны Катиться ныне в бездны влажны.
–

Часть первая 65 Там лишь развалины висят; Иная мшистый кров склоняет, Другая землю подавляет, Ища могилу среди блат. Сколь часто нимфа приплывает Ко брегу сирому в слезах И брег не славный обретает, Каков в недавных был годах? Она не видит искривленной На влаге тени отраженной От прежних зданий и судов, Но лишь от дремлющих развалин Меж диких берега прогалин Упадшу странну тень бугров. Сколь часто сам я видел рощи, Что под секирой здесь легли? Но где они?
– спят в мраке нощи И погребенны в тлен пришли; Они сколь были драгоценны, Столь всей цены теперь лишенны.
– Я зрел - весельные суда Из них на берег возникали; Теперь труды все замолчали; Секир не чуть - без рук всегда. Ах!
– дух уже во мне немеет, Что место толь драгой цены Забвенно в мраке опустеет; Исчезнет польза сей страны И бытие свое забудет.
– И кто?
– кто вновь речет: да будет\ Се!
– вспомнит сын моих сынов!» Так он изрек - и в твердь взлетает; Раздался глас средь облаков. 3. Бобров Семен, т. 1

66 Рассвет полночи Великий Петр\ - Ты прав в глаголе; Потомок мещет взор живой На то, что в неизвестной доле Лежит бездушно в тьме густой.
– «Какие, - рек он, - здесь руины? Да будут зданья и равнины На место диких сих бугров! Как может от меня быть скрыто, Что служит к пользе, - но забыто?» - Сей царский глас - был глас Петров. И вдруг - где топь ложилась блатна, Гнездились гады где одни, Там возвышается приятна Равнина в нынешние дни; Где сквозь развалины ужасны Свистали вихри ежечасны, Там зданья высятся с земли; А где глотали берег волны, Там скат, - там зиждут корабли.ё Там строит чудеса велики Секира и резец живой; Там жизнь приемлют вещи дики Под механической рукой; Дубравы там неповрежденны Падут пред нею низложенны; Уже ни хлад, ни дождь, ни град Среди сих новых зданий прочных, Где вид судов готовят точных, Уже руке не воспретят. Под сими кровами Гигея, Печась о здравии людей И самые труды лелея, Венчает подвиг их скорей.
– Теперь не в тысяче, - как прежде,

Часть первая 67 Но во сте здравых рук к надежде Счастливейших плодов стократ Блестят орудия прекрасны, Со вкусом прочны, чисты, ясны, И малым большее вершат. Но кто достоин был сей доли, Чтоб скоро все то совершить?
– Князь моря, - страж монаршей воли, - Блюститель верфей - мог тем быть. Пусть всяк минувше представляет И с настоящим соравняет!
– Увидишь, что в короткий срок Из неустройства перемена Открылась в славе совершенна И побежден трудами рок. Едва лишь третья низлетела Из облаков млечных весна, Как вдруг ожить уже успела Сия усопшая страна.
– Что в двадцать лет бы совершилось, То в три весны преобразилось.
– Столь важно мысль Царя хранить, С сподвижниками в путь стремиться, Нестройну смесь устроить тщиться И труд трудами сократить. Никто в забытом сем пределе Без ревности бы не успел; Но попечитель в важном деле Блюл царску мысль - и не слабел. Едва еще восток багреет, Как бдящий взор там крылатеет; Встречает там его заря, А поздный вечер провождает.
– И вот, что бодрый дух рождает! Вот долг, как сердце чтит Царя! 3*

68 Рассвет полночи Так муж спешит неутомимый Вершить свой подвиг в прочну честь; Так исполин неодолимый Решится путь к концу довесть.
– Тогда пермесски чисты дщери Ему отверзут к славе двери И в будущем кладут венец; Он шествует стезей прямою; Он чтется царскою рукою; А Царь - отечества Отец. Уже мой дух предъизвествует, Что брег забвенный в темноте Немедленно восторжествует Во славе, пользе, красоте; Усердья памятник представит, Отца отечества прославит; Уже настанет вскоре час, Как новы здесь кормы родятся, В пучину с брега покатятся, И новый грянет грома глас. Отец отечества венчанный, Пример для всех земных царей, По сердцу Божию избранный, Достойный вечных олтарей!
– Ты исполинскими шагами Стремишься Прадеда следами.
– Что принесем мы от сердец? Не песнь, - не речь высокопарну; Воззри на душу благодарну!
– Ты Севера второй творец.

Часть первая 69 15. К КОРАБЛЮ СТОТРИДЦАТИПУШЕЧНОМУ Божественная дщерь прелестна, Неборожденна Благодать, Душ собеседница небесна, Святой любви и веры мать!
– Се пред тобой мыс в бездну мчится!
– Скат стонет, - тучный дым крутится. Сойди с сафирных ты холмов И вниди в сей ковчег громов! Сам Бог тебе его вручает.
– Ты юных там громов не зришь; Но в должный час их возродишь. Коль буйный враг твой раздражает Внести не мир в сей мир, но брань, Прими перуны в нежну длань! Сверкни над бездной в тучах черных И возгреми в сердцах зловерных!
– Пусть флот их пред тобой дрожит! Пусть бледный полк их ввек молчит! Яви, что сколько ты нетленна, Столь слава сей горы живой, Хоть и гора прейдет, с тобой Пребудет вечно неизменна, Доколе Феб спускает день Иль месяц осребряет тень. Когда ж ты, быв мирна, беззлобна, Всегда сама себе подобна, Несешь в руке своей десной Не с громом меч, но мир святой, Возьми меч собственный священный! Открой им очи ослепленны И сим восторжествуй в сердцах!

70 Рассвет полночи Прославь Царя на тех водах, Где в розах утро возникает, Где солнце запад познавает!
– Там показуй, что росский дух, Твой сильный мститель, веры друг, Умеет в гневе громы мстящи С твоим дыханьем сопрягать И молнии кропить палящи Твоей росою, - Благодать! 16. ВЕЛИЧАЙШИЙ ВО ФЛОТЕ ЛИНЕЙНЫЙ КОРАБЛЬ НА ВОДЕ Чей слышу стон глухий, плачевный В кипящем сердце Финской бездны? Иль страждет ныне царь морей Под тяжестью таких желез? Иль новый исполин, налегши, Ужасно давит бога вод?
– Се исполин между волнами!
– С какой гордынею бежит, Сечет дубовыми хребтами Пенисту бездну под собой, Главой касается до облак, Стопою топчет сердце моря? Царь моря, гордо нажидая К себе низринувшуся гору, Мечтал, что бремя столь легко, Как ощущал досель другие; Мечтал бог вод - и подхватил На плеча неисследно иго; Вдруг треск в костях его раздался; Он страшно в царстве застонал; За ним шумя валы завыли; -

Часть первая 71 Таков корабль на рамо лег!
– Из области сей водосланой, Где дики чада вод блестят Серебряными чешуями, - Нетерпеливый старец вдруг, Кров моря протесня челом, Окидывает гору взором. «Клянуся древним Океаном, - Так среброчелый бог вещал, - Клянуся синими морями, Что пред лицом сея вселенной Я истину реку от сердца. Бессмертное сребро венчает Мою божественну главу, Как зрел я первобытну воду, Где юный мир образовался.
– Но здесь не сим началам путь.
– Видал я корабли мемфийски, Се кущи быстро Чермны волны; Видал суда отважны тирски Владыками Средьземных вод; Видал суда александрийски, Как скачущие острова; Видал я смелых аргонавтов, Летящих быстро сквозь Эвксин; Видал суда я карфагенски, Вкруг целой Африки бегущих И вкруг камнистых берегов Гесперии и Альбиона; - Но такового Феномена, - Клянусь, - нигде - и никогда; Клянусь священной сединою, Что зрю теперь явленье ново. Не дивно, что гора толь страшна Мое давнула шумно царство