Ян Кохановский — творец польского стиха 319 собранный им материал дает возможность ориентировочно сформулировать несколько предположений. Реконструкция грамматических элементов праславянского языка исходит, как известно, из тезиса, что в определенный период предки нынешних славян составляли единую языковую и этническую группу. Сама реконструкция состоит в сравнительном анализе живых в настоящее время языков и сохранившихся от прошлого литературных памятников. Сохранившиеся народные славянские песни представляют собой несравненно более бедный материал, чем тот, которым располагают языковеды. Однако следует учесть, что он в принципе отвечает тем же самым требованиям, что и языковые памятники. Мы обладаем определенными знаниями о живой еще песне славянских народов и имеем определенный запас старых записей. Лось зарегистрировал в своей книге стихотворные размеры народных сербских, болгарских, моравских, польских, украинских и русских песен. Понятно, что полнота и бесспорность материалов, собранных одним только Лосем, не может соперничать с результатами аналитической работы многих поколений языковедов-славистов. Тем не менее материал этот нельзя назвать односторонним, и сделанные из него выводы, хотя и не будут безупречны, не должны оказаться неверными в своей основе. Зарегистрированные Лосем стихотворные размеры народных славянских песен представляют все три существующие национальные группы: западную, восточную, южную. Скуднее всего представлена западная группа, в которой мы находим лишь польский материал. Не хватает по меньшей мере песен чешских или словацких. Мы не знаем также песен верхне- и нижнелужицких. Из восточной группы недостает лишь белорусских песен. Лучше всего представлена южная группа, где мы видим песни моравские, сербские, болгарские. Воспользовавшись сравнительным методом, с таким успехом примененным языковедами, попробуем определить, какие из стихотворных размеров польской народной песни могут претендовать на прасла- вянское происхождение. Причем следует указать, что те стихотворные размеры, которые характерны лишь для польской народной поэзии, нельзя с уверенностью отнести к эпохе праславянского един-

320 К. Будзык ства. То же самое можно сказать и о тех размерах, которые присущи одновременно песне польской и русской, польской и украинской, а также польской, русской и украинской. К последним трем группам принадлежит восемь размеров: польские и украинские— 1) 9 (5 + 4), 2) 10(6 + 4), 3) 13(5 + 5+3), 4) 13(6 + 7); польские и русские— 1) 11(4+2 + 3+2), 2) 14(7 + 7); польские, украинские, русские— 1) 13 (7 + 6), 2) 17 (5 + 5 + 7). Весьма любопытно отметить, что из этих восьми размеров едва лишь один— 13 (7 + 6) — характерен одновременно для песни сербской, польской, украинской и русской, а также латинской средневековой песни. Все остальные не находят себе соответствия в латинской поэзии/ На этот вопрос могло бы пролить свет исследование чешской народной песни. Вполне возможно, что именно оттуда поляки переняли те ритмы народных песен, которые впоследствии заимствовали и другие славяне. С другой стороны, если чехи этих форм не знают, следует предположить обратное явление: проникновение стихотворных размеров с Востока на Запад. Особую группу составляют стихотворные размеры, которые присущи только песням польским и сербским или же песням польским, сербским и болгарским. Это следующие размеры: польские и сербские—1) 11(5+6), 2) 12(3 + 3 + 3 + 3), 3) 12(4 + 2 + + 4 + 2), 4) 13(4 + 4 + 2 + 3), 5) 14(4 + 4 + 4 + 2); польские, сербские и болгарские — 7(3 + 4). И тут чешские народные песни могли бы разрешить загадку. Если бы чехи этих форм не знали, следовало бы признать местное происхождение всех этих размеров, оставив вопрос в стороне о размере 11(5+6). Весьма знаменательно, что, кроме этого 11-сложного стиха, латинские церковные песни всех вышеперечисленных размеров ле знают. Мне думается, нужно усматривать праславянское происхождение в первую очередь у тех стихотворных форм, которые присущи всем трем славянским группам: западной, южной и восточной. Таковыми являются, по Лосю, следующие размеры: 1) 7 (4 + 3), 2) 8 (4 + 4), 3) 8 (5 + 3), 8 Так по крайней мере выглядит этот вопрос в освещении Лося, перечислившего в своем труде размеры латинских песен. Как все исследования того периода, приведенные Лосем данные нуждаются в особом контроле.

Ян Кохановский — творец польского стиха 321 4) 10(4 + 6), 5) 10(5 + 5), 6) 12(6 + 6), 7) 14(4 + 4 + 6). В песнях сербских, болгарских, польских, украинских и русских мы видим два таких размера: 1) 12(4+4 + 4) и 2) 13(4 + 4 + 5). В песнях болгарских, польских и украинских мы находим: 11(4 + 4 + 3). Среди этих 10 ритмов, могущих претендовать на лраславянское происхождение, насчитывается 5 ритмов, которых не знает латинская религиозная песня: 1) 7(4 + 3), 2) 8(5 + 3), 3) 12(4 + 4 + 4), 4) 13(4 + 4 + 5), 5) 14(4 + 4 + 6). К этим пяти следует прибавить еще вышеупомянутый 10-сложник (4 + 6), известный, правда, и латинской церковной песне, но зафиксированный в письменной поэзии лишь во второй четверти XVI в.; следует указать, что этот размер существовал ранее в польской народной песне. Одно из двух: или этот размер славянского происхождения, или на его возникновение повлияла латынь; тут можно предположить влияние светской латинской поэзии вагантов, о которой мы знаем, что она проникла также в Польшу. Еще более неясной представляется судьба 11-сложника типа 5 + 6. Его наличие в сербских и в польских народных песнях, казалось бы, свидетельствует о его праславянском происхождении. Однако этот размер мы находим и в латинских религиозных песнях, хотя он впервые появился в Польше лишь в 1522 г., а именно в тот период, когда влияние латинской версификации шло на убыль. Но и тут нельзя исключить влияния латинской светской поэзии, которой занимались бродячие студенты и школяры. В конце концов, в данном случае можно говорить о смешанной генеалогии, поскольку иностранное влияние могло активизировать польские элементы, т. е. в конечном счете элементы народные. На основе нашего анализа можно сделать ряд выводов: 1) если польская народная песня насчитывает 25 размеров, зафиксированных Лосем,9 то латинская религиозная песня насчитывает едва 16; 2) в польской народной песне есть 19 размеров, не известных латинской религиозной песне; 3) среди 16 размеров латинской религиоз- 9 В это число не входят 6-сложные и более короткие размеры, не рассмотренные Лосем. 21 Ян Кохановский

322 К. Будзык ной песни насчитывается 10 таких, которых не знает польская народная песня; 4) из 6 размеров, известных польской народной песне и латинской религиозной песне, насчитывается пять таких, которые могут претендовать на праславянское происхождение, так как они представлены во всех славянских группах. Следует учесть и тот важный факт, что все народные сербские песни (но только не хорватские), болгарские и русские были изолированы от влияния латинской церковной песни. Как видно из этого, несомненное влияние латинской версификации на польскую народную песню ограничивается 13-сложником, так называемого литературного типа 7 + 6. Во всяком случае, вне критики оказывается теория, утверждавшая,, что не могла существовать силлабика на польской почве, что она появилась единственно под влиянием латинской средневековой поэзии. 3 Как следует рассматривать в связи со всем этим ритмику стихов Кохановского? Без детального анализа ритмики тогдашней западноевропейской поэзии, по крайней мере поэзии итальянской ,и французской, решить подобную проблему, разумеется, нельзя. Пока что мы ограничимся тем, что попытаемся определить, какие размеры чарнолесской поэзии являются польскими, т. е. в конечном счете народными, и какое влияние на поэзию Кохановского могла оказать стихотворная форма латинских религиозных песен. Почти наверное можно утверждать, что версификация латинских народных песен не влияла на поэзию Яна из Чарнолесья. Подобный вывод напрашивается сам собой из того факта, что стихотворные размеры латинских песен были игнорируемы еще ранее польской анонимной религиозной песней XV и первой половины XVI в. Они почти совсем не проникли в поэзию Кохановского. Непосредственные связи с латинской религиозной песней обнаруживает лишь предшественник Кохановского — Секлюциан. Однако чрезвычайно характерно, что Кохановский не принял тех новшеств, которые ввел последний. Версификация латинской народной песни не влияла непосредственно на Кохановского. Ее опосредствованное влияние следует

Ян Кохановский — творец польского стиха 323 исключить в тех случаях, когда в запасе ее ритмических схем нет соответствий для размеров Кохановского. Одновременно сравнение размеров Кохановского с ритмикой старых народных польских песен позволит подтвердить польское происхождение этих размеров. Возьмем следующие ритмы из поэзии Кохановского: 1) 5, 2) 6, 3) 13 (8 + 5), 4) 14 (8 + 6). Их польское происхождение не может ставиться под сомнение фактом их возможного существования в тогдашней итальянской или французской поэзии, так как 5-, 6- и 14-сложный стих мы находим еще ранее в польской религиозной песне XV в. Тринадцатисложный размер (8 + 5), кроме своих притязаний на праславянское происхождение, подтверждает свою народность еще тем, что довольно часто фигурирует в «Песнях — танцах — паванах» начала XVII в., как раз в тех произведениях, связь которых с народных творчеством бесспорна. Часто с этим размером мы сталкиваемся и в «Роксоланках» Шимона Зиморовича, где можно встретить много заимствований из народной песни. К этому пока что скудному перечню мы можем присовокупить следующие размеры чарнолесской поэзии: 1) 10(4 + 6), 2) 10(5 + 5), 3) 11(5 + 6), 4) 12(6 + 6). Эти размеры имеют некоторые общие признаки: 1) вероятность праславянского происхождения (наиболее сомнительную для 11-сложника типа 5 + 6); 2) возможность происхождения от поэзии латинской, средневековой; 3) факт сравнительно позднего их появления в польских литературных памятниках; 4) их присутствие в литературных произведениях XVII в., связь которых с польской народной песней является бесспорной («Песни — танцы — паваны» и «Роксоланки»). Первый и четвертый признаки роднят эти размеры с размерами, недавно перечисленными, один уже этот факт благоприятствует признанию их польского происхождения. Вторая особенность — возможность их латинской генеалогии — не противодействует принятию данного тезиса, хотя ничем его и не подкрепляет. Последняя особенность (факт сравнительного позднего их появления в Польше) служит по существу источником аргументации для тезиса о польском происхождении этих размеров и должна, как мне думается, перевесить чашу весов. Все перечисленные размеры появились в польской письменной 21*

324 К. Будзык поэзии в третьем или начале четвертого десятилетия XVI в. Размеры 10(5 + 5) и 12(6+6) были применены поэтом эпохи гуманизма Клерикой в светских произведениях. Почти невероятно, чтобы Клерика леренял эти ритмы непосредственно из латинской поэзии, еще прежде чем они сумели проникнуть оттуда в польскую религиозную песню. Под словом «прежде» мы подразумеваем период наиболее сильного влияния латинской религиозной песни на польскую религиозную песню. Если допустить, что дополнения к «Богородице», датируемые второй половиной XIV и XV в., состоят не из 6-слож- ного, а из 12-сложного стиха (6 + 6), то наша аргументация в пользу народного происхождения размера (6 + 6) будет только подкреплена этим фактом. Приведем мнение музыковеда, который категорически склоняется к признанию народного происхождения 12-сложника (6 + 6): «Не подлежит сомнению, что эти размеры с подвижными декламационными ударениями обязаны своим происхождением танцевальным ритмам польского народа. Танцевальный характер этого отрывка (автор анализирует музыкальную сторону строки: Tam rado's'c, tam milo's'c) выступит ясно, если мы ускорим темп. В силу своей музыкальной основы песня легко могла дойти именно туда, где в действительности был ее источник».10 Если бы эта аргументация оказалась недостаточно убедительной для 12-сложника (6 + 6), тогда она служила бы поддержкой для тезиса о польском происхождении того 6-сложника, о котором шла речь еще выше. Что касается размеров 10 (4 + 6) и 11 (5' + 6), то об их польском происхождении я говорил раньше в другой связи и теперь отсылаю к предыдущим выводам. Следующая группа размеров Кохановского состоит из размеров: 1) 9(5+4), 2) 12(7 + 5), 3) 14(7 + 7). Можно с уверенностью сказать, что происхождение этих размеров — не праславянское. Правда, они не свойственны также и латинской религиозной средневековой песне. Языковые памятники в отношении этих ритмов не дают никаких указаний, поэтому разговор о них придется отложить на более позднее время. 10 Z. J а с h i m е с k i. Muzyka polska w rozwoju historycznym. Krak'ow, 1948, стр. 24.

Ян Кохановский — творец польского стиха 325 Остается рассмотреть еще несколько размеров, ведущих свое происхождение, по-видимому, от латинской поэзии, т. е. в конечном счете от эпохи средневековья. Это: 1) 7, 2) 8, 3) 13(7 + 6). В данном случае следует исключить гуманистические западноевропейские влияния, так как все три размера с давних пор широко применялись в польской религиозной поэзии, а 13-сложный размер, по всему вероятию, проник в XV в. в польскую народную песню. Подобная гипотеза имеет под собой то основание, что 13-сложный размер типа 7 + 6 уже в XV в. встречается в религиозных песнях, мелодии которых, согласно мнению историков музыки, ведут свое происхождение из народа. Я имею в виду «Псалтырь Иисусов» 1488 г. Тот же самый Яхимецкий утверждает, что мелодия, на которую поется 13-сложник имеет несомненно народный характер, что в ней ощущается танцевальная основа, точно так же, как и в дополнениях к «Богородице».11 В противовес стихотворному размеру 13 (7 + 6) полностью чужды народной песне бесцезурные размеры: 7- и 8-сложник. Лось пишет: «8- и 7-сложных стихов без цезуры в фольклоре славянских народов почти не встречается».12 Однако известно, что эти ритмы типичны для религиозных средневековых песен, в особенности песен наиболее древних. Польская религиозная поэзия тоже изобилует стихами, где применяются оба эти размера. Можно утверждать, что эти размеры сами по себе чужды народной песне славянских народов. Тень сомнения на их славянское происхождение накладывает и то обстоятельство, что более чем 6-сложная строка бывает обычно двучленна. Характер мелодии народных песен требовал цезуры, и потому эти размеры не могли повлиять на народный стих, в котором 7-, 8-слож- ные строки имеют форму: 4 + Зи4 + 4. В 8-сложном стихе принцип симметричного деления строки мы можем наблюдать и в латинских религиозных песнях. Последним ритмом чарнолесской поэзии, о котором мы старательно избегали говорить, является трудный для объяснения 11 Там же, стр. 26. 12 J. L o 's. Wiersze polskie w ich dziejowym rozwoju, стр. 46.

326 К. Будзык 11-сложник типа 4 + 7. Его особенность заключается в том, что исключена возможность его праславянского происхождения, так как его можно обнаружить лишь в русских народных песнях. Однако неизвестно, как следует отнестись к выводам, которые напрашиваются сами собой в связи с его присутствием в средневековых латинских песнях. Его литературная судьба в Польше тоже весьма своеобразна. Предшественники Кохановского, не исключая и анонимных авторов польских религиозных песен, совершенно не употребляют этого ритма. После Кохановского его использовал в 1590 г. Себастьян Грабовец- кий в своих «Духовных стихах». Трудно сказать, было ли это заимствованием из Кохановского или же в такой форме проявилось непосредственное влияние версификации латинских религиозных песен на одного из главных поэтов контрреформации. Потом мы встречаем этот размер лишь в поэзии Норвида. Знаменателен тот факт, что этого ритма избегают «Песни — танцы — паваны», а также «Рокса- ланки», несмотря на то, что на те и на другие заметно повлияла чарнолесская поэзия. У самого Кохановского этот размер является редчайшим исключением. Все эти рассуждения дают основания для следующих выводов. Бесспорное праславянское происхождение можно признать за пятью стихотворными размерами чарнолесской поэзии: 1) 5, 2) 6, 3) 10(4 + 6), 4) 13(8 + 5), 5) 14(8+6). Для размеров: 1) 10(5 + 5), 2) 11(5 + 6), 3) 12(6 + 6) —это можно считать весьма вероятным. Не народное, а стало быть, в конечном счете, латинское и средневековое происхождение имеют размеры: 1) 7, 2) 8, 3) 13 (7 + 6). Генеалогия следующих четырех размеров Кохановского совершенно не ясна: 1) 9(5+4), 2) 11(4 + 7), 3) 12(7 + 5), 4) 14(7 + 7). Подтверждение этим выводам можно получить, сопоставив ритмику Кохановского с ритмикой современных народных и популярных песен. Возьмем сначала те размеры, происхождение которых, руководствуясь изложенными выводами, следует считать средневековым, латинским. Это: 7, 8, 13 (7 + 6). Действительно следует признать, что бесцезурный 7- и 8-слож- ный стих чужд не только современной польской народной песне, но