Ян Кохановский и его литературная деятельность 279 Но творчество польских гуманистов не было однородным. Одни из них принадлежали к придворно-аристократическому лагерю, другие— к демократическому. Отличительными чертами первого направления был культ античности, эстетизм. К этой группе примыкали такие поэты, как Миколай Хуссовский, Анджей Кшицкий, Ян Дантышек, Клеменс Яницкий. Все они писали на классическом латинском языке, переводили древнегреческих и римских поэтов, сочиняли в честь своих придворных покровителей многочисленные панегирики, воспевали любовь, дружбу, природу, минутные радости и легкую беззаботную жизнь. Во главе этого течения стоял Клеменс Яницкий — крестьянин по происхождению, увенчанный лавровым венком в Риме как лучший .латинский поэт. В противовес придворной поэзии, гуманистическая литература демократического направления носила сатирический, обличительный характер и стремилась к правдивому отображению жизни. Она вскрывала социальные противоречия, ставила важные вопросы современности и поднималась до критики существовавшего в Польше феодально-крепостнического режима. Вследствие этого творчество демократических писателей приобретало яркие национальные черты. Их произведения, предназначенные не для узкого круга просвещенных господ, а для широких масс польского народа, писались преимущественно на родном языке. Лучшими писателями этого направления были — Бернат из Люблина, Ян из Кошичек, Мартин Вельский (он же историк), Аноним Протестант, Миколай Рей, Лука Гурниц- кий и др. Все они оказали большое влияние на развитие литературы XVI в. и подготовили почву для расцвета творчества крупнейшего поэта польского Возрождения — Яна Кохановского. * Родился Ян Кохановский в 1530 г. в селе Сицине, расположенном недалеко от города Радома. Отец поэта, типичный шляхтич-землевладелец средней руки, был полностью поглощен хозяйственными делами и мало обращал внима-

280 В. Б. Оволевич ния на воспитание детей. Заботу о них он поручил своей жене — отзывчивому другу и умной наставнице.. Детство Яна протекало в сельской местности. Мальчик внимательно присматривался к обычаям, нравам, быту крестьян, и жизнь родного села становилась ему близка и понятна. Он видел, что крестьяне трудились от зари до зари на себя и на пана, жили бедно, одевались скромно; многие ходили в груботканных дерюгах, носили лапти, ноги окутывали онучами; редко у кого были сапоги или ботинки. Только по воскресным дням они доставали свои лучшие национальные одежды, и тогда село приобретало праздничный вид: мужчины расхаживали в пестрых сермягах, полосатых штанах, ярких жилетах, белых кафтанах, красных кушаках и шляпах с пучками лент; женщины ходили в высоких черных башмаках, зашнурованных до самых краев белых чулок, в зеленых бархатных корсажах, вышитых кофтах, цветных юбках; голова украшалась чепцом, повязкой, а у девушек— платочком, лентами, заплетенной косой, венком из полевых цветов; на шее висели бусы из янтаря и кораллов; на пальцы надевались дешевые перстни с простыми камнями; на плечи накидывался платок домашнего изделия. В эти дни Сицина шумела, веселилась, хороводила. Девушки и парни стайками бродили по селу, пели, играли, водили хороводы, смеялись. Их бойкая речь пересыпалась пословицами, поговорками, шутками. Но будни были мрачные, невеселые: Кохановский не раз наблюдал, как панский управляющий плеткой лонукал к работе крепостных и видел, что крестьяне часто ели впроголодь и ютились большими семьями в жалких глиняных халупах, врытых в землю. Дым из печи распространялся по всей хате, покрывал стены изнутри смолистой сажей и выходил в прорубленную в крыше дыру. Двери были настолько низкими, чю приходилось сгибаться, чтобы пройти в жилище. В сенях находились корова, свиньи, гуси, куры. Было тесно, сыро, неприветливо, убого. Были в селе и благоустроенные избы — «светлицы» — бездымные, с каменной трубой, окнами, стенами, выбеленными с внешней стороны, построенные из дерева или кирпича. Но такие дома принад-

Ян Кохановский и его литературная деятельность 281 лежали зажиточному слою села — кузнецам, мельникам, органистам, пробощам (священникам), панским экономам. Жили в селе и мелкие шляхтичи. Как и в каждой польской деревне, они мало чем отличались от простых крестьян. У них не было крепостных, и свои небольшие земельные наделы они обрабатывали собственными силами.. Богатая и средняя шляхта с ядовитой насмешкой говорила об их хозяйствах, что если собака сядет на таком клочке земли, то хвост ее окажется на соседнем участке. Мелкая шляхта жила в глиняных или деревянных избах, которые отличались от крестьянских только тем, что имели крыльцо при входе и шляхетский герб. Одевалась шляхетская беднота почти так же, как и крестьяне. Но желая показать свое дворянское достоинство, шляхтич носил саблю без ножен, а иногда в ножнах из кожи. Женщины держали себя, как маленькие «ясновельможные пани»: в костел они приезжали на бричках, чтобы подчеркнуть свое благородство и более высокое положение в сравнении с другими. Мужчины обычно старались говорить о делах общественных, принимали участие в работе местных сеймиков, хотя не брезговали пить в корчме с крестьянами, даже входить с ними в семейные связи. Вся эта окружающая обстановка, среда, быт и нравы сельской жизни (характерные вообще для всех польских деревень того времени) становились предметом наблюдения любознательного Яна. Мальчик часто выходил на улицу, где собирался деревенский люд, участвовал в масляничных увеселениях, шумных торжествах, бывал в поле как участник праздника жатвы. Именно в это время он впервые запечатлел в своей памяти тяжелый труд крестьян, их обычаи, песни, забавы, хороводы, игры, которые впоследствии нашли яркое отражение в его знаменитой «Свентоянской песне о собутке» и других произведениях. Окончив школу, Кохановский в 1544 г. поступил в Краковский университет, именовавшийся также академией. Перед взором четырнадцатилетнего подростка предстали новые картины беспокойной жизни польской столицы времен короля Сигизмунда Старого и королевы Боны. Кохановский видел, как пестрой толпой теснились у подъезда королевского дворца прибывшие из разных стран служи-

:232 В. Б. Оболевич лые люди, послы, живописцы, поэты, актеры; всматривался в нарядные костюмы вельмож, чопорные, самодовольные лица придворных сановников, степенные, важные осанки епископов; любовался чудесными каменными особняками патрициев, стройными колоннадами магнатских домов с лепными фигурами, цветной орнаментовкой и поражался убогостью жалких халуп ремесленников и подмастерьев. Перед ним предстал овеянный легендами и славой древний город, полный ярких контрастов: труда и праздности, богатства и бедности, излишества и недостатка, блеска и убогости, лоска и нищеты. Пестрота нарядов и украшений; разноголосица языков, жаргонов и диалектов; разнообразие фигур и лиц, жестов и мимики, поведений и поступков; игра тонов, красок и движений — всё с жадностью впитывалось любопытным взглядом молодого поэта, оседало в его памяти, концентрировалось и обобщалось, разжигало воображение, рождало образы, картины, укладывалось в определенные сцены будущих творений. Не менее сильное впечатление произвела на Яна Кохановского прославленная Краковская академия, которая, хотя и утратила былое значение, всё еще оставалась центром просвещения и науки. Сюда, как и прежде, во времена Ягелло, приезжали пополнить свои знания не только поляки из отдаленных городов и местечек, но и чехи, венгры, немцы, датчане, шведы.. Здесь собирались студенты, бакка- лавры, магистры и даже доктора Венского, Парижского и других университетов, чтобы послушать лекции знаменитых польских ученых. Реформационное движение в стране и расцвет гуманизма во многом воздействовали на изменение системы образования в высшей школе. Увеличилось число профессоров-гуманистов, расширилось изучение античных авторов, древнегреческого языка, математики, внедрились новые предметы преподавания: стихосложение, римское право, ораторское классическое искусство. Старые ученые, закоренелые теологи, стремились всячески противодействовать нововведениям, но их усилия были безуспешны: свежий ветер гуманизма заполнил аудитории Краковской академии. Горячие споры между католиками и протестантами, кипучая деятельность краковского кружка реформаторов, возглавляемого Фричем

Ян Кохановский и его литературная деятельность 283 Моджевским, смелые выступления ариан, гуманистические веяния в науке и литературе — всё это содействовало формированию демократических взглядов Яна Кохановского. Его симпатии к протестантам возросли еще больше, когда он, после окончания Краковского университета и кратковременного пребывания в Германии, направился в Крулевец (1551) — центр реформационного движения. Он общался с активными деятелями реформации, зачитывался пламенными статьями Моджевского, увлекался произведениями Рея, писал стихи, участвовал в бурных дискуссиях, литературных диспутах. В 1552 г., желая пополнить свои знания, Кохановский выехал в Италию. Поездка за границу для шляхетской, магнатской и мещанской молодежи была в то время обычным явлением. Где только ни побывали польские студенты! Их видели во всех университетах Германии, Швейцарии, Франции, Бельгии, Голландии, Австрии, Чехии, Испании и Англии. Путешествовали они группами и в одиночку, на коне и пешком, с саблей на боку и с книгой под мышкой. Знали их придорожные города, монастыри и альпийские постоялые дворы. Они слушали всех знаменитых ученых; зачитывались классическими авторами, итальянской поэзией, сочинениями «еретиков»; вступали в споры по жгучим вопросам политики, искусства, литературы; посещали древние города, могилы поэтов и героев; странствовали по Средиземному морю; направлялись к берегам Палестины; пробирались в страны Востока. Они завязывали контакты с людьми различных национальностей, обменивались культурными достижениями и научной мыслью. Жажда знаний и новых впечатлений, желание ближе познакомиться с поэзией и искусством европейского Ренессанса потянули и Яна Кохановского за границу. Он поступил в Падуанский университет, где подружился с польским писателем Лукой Гурницким; здесь же юноша близко сошелся со своими земляками — прославленным гуманистом-филологом Анджеем Патрицием Нидецким и Яном Янушевским, который впоследствии выпустил в свет первое издание собрания сочинений Кохановского.

284 В. Б. Оволевич В Падуанском университете Кохановский слушал лекции известного ученого — грека Франца Робортелло, автора нашумевшего трактата по эстетике «О возвышенном» и комментария к «Поэтике» Аристотеля.. Внимание молодого поэта привлек и гуманист Антоний: Мюрэ, прославившийся своими исследованиями древнеримских и древнегреческих поэтов, прозаиков, драматургов — Катулла, Тибулла, Проперция, Горация, Лукреция, Вергилия, Сенеки, Ювенала, Map- циала, Цицерона, Гомера, Госиода, Пиндара, Софокла и Еврипида. В Падуе Кохановский изучил древнегреческий язык, литературу итальянского Возрождения и сам написал на прекрасном классическом латинском языке цикл дружеских посланий, любовных песен и о 0-3 элегии. Из Италии Кохановский направился в Париж, где встретился с крупнейшим в то время поэтом Пьером Ронсаром — главой французской поэтической школы, так называемой «Плеяды». Единомышленники Ронсара, выступая поборниками национальной, светской: культуры, писали свои произведения на французском языке. Кохановский, поддавшись общему национальному патриотическому подъему французских гуманистов, создал первое свое стихотворение на польском языке — «Гимн богу». Как рассказывает легенда, кто-то из поляков привез это стихотворение из-за границы и прочел его в тесном кругу своих друзей. Находившийся среди них Миколай Рей был так поражен и очарован красотой, чудесным звучанием и внутренней эмоциональной силой гимна, что невольно сорвался с места и, отдавая дань новому могучему таланту, торжественно воскликнул:. Ему я должное в науке отдаю И песнь славянскую как дар передаю. Это стихотворение уже тогда принесло Кохановскому широкую известность на родине и поставило его имя рядом с именем Рея. Странствование молодого поэта по чужим странам длилось более десяти лет. Только два раза он ненадолго возвращался в Польшу по случаю смерти отца, а потом матери и снова отправлялся в далекий 23 Ср.: S. Kot. Jana Kochanowskiego podr'oze i studia zagraniczne. Krak'ow, 1928.

Ян Кохановский и его литературная деятельность 285 путь. Он побывал в Риме, Неаполе, Марселе и в городах Нидерландов. Касаясь юношеских лет, проведенных за границей, поэт писал о себе: Вершины гор, одетые лесами, Смотрю на вас влюблёнными глазами. Я вспоминаю молодости дни, Когда беспечность мне была сродни. Где не был я потом? Знал радость, горе, Переплывал бушующее море, Во Франции, в Германии я жил. В Италии я видел грот Сивилл. На родину Кохановский вернулся в 1559 г. С этого времени начался новый, так называемый «придворный», период жизни и творчества поэта. После смерти Сигизмунда Старого королем был избран Сигиз- мунд-Август. Его двор, немного итальянский по обычаям и церемониям, но польский по духу, стал настоящим двором эпохи Ренессанса. Среди придворных и сановников королевской канцелярии было много высокообразованных людей. В сенате и сейме задавали тон воспитанники Краковского и Паду- анского университетов, а рядом с ними стояли те, которые восприняли новую, протестантскую веру в Виттенберге, Лейпциге и Женеве. Многим гуманистам, читателям Цицерона и Ливия, казалось, что на польской земле возродился римский сенат и стала повторяться древнеримская и древнегреческая история: в Кракове расхаживали «патриции» и «плебеи», шляхетский «трибунал» вел ожесточенную борьбу с «узурпаторами» и грозил смертью «тиранам». Сквозь призму древности смотрели поклонники Горация и Вергилия на собственные взаимоотношения и всячески старались подражать античности. Духовная культура Возрождения находила всё больше и больше сторонников. Ее центрами становились дворы светских и духовных магнатов. Появлялись десятки и сотни меценатов. Резиденции таких крупных сановников, как Мацеёвские, Падневские, Мышковские, Фирлеи,

286 В. Б. Оболевич Тенчиньские, Замойские, Радзивиллы, превращались в очаги науки, литературы, искусства. По инициативе !и на средства богатых просвещенных вельмож создавались книгохранилища, типографии, издавались научные и литературные труды античных и современных авторов. Придворные поэты получали от своих покровителей земельные наделы, дорогие подарки, денежные вознаграждения.. При магнатских дворах состоял целый штат польских и иностранных живописцев , медальеров, гравировщиков, скульпторов, архитекторов. Они создавали замечательные образцы искусства польского Ренессанса: костелы, алтари, замки, дворцы. Изменялся и быт зажиточной шляхты и магнатов. Обладая огромными богатствами, они потянулись к роскоши и беспечной жизни. Появились цветистые, красочные наряды, пышные кафтаны, драгоценные камни, парча, золото. Их дворцы и замки состояли из многочисленных апартаментов: стены комнат отделывались лепными украшениями из гипса, полы покрывались мрамором. В середине зала обычно красовался большой серебряный фонтан, откуда били благоуханные воды, а во время пиршеств — вино. Роскошью, блеском отличались не только жилища и одежда, но и экипажи. Шляхта и магнаты не скупились на дорогую сбрую, упряжи, сверкающие драгоценными камнями; седла, чепраки, попоны покрывались бархатом, атласом, бордовым итальянским сукном со всевозможными украшениями; многие даже красили хвост и гриву лошадей в яркие цвета, что считалось в то время признаком роскоши. Частым явлением стали увеселения, карнавалы, игры, танцы. Тон всему задавали магнаты. Им служил многочисленный штат придворных. Между ними были зажиточные шляхтичи, жившие при панском дворе на собственном содержании, служившие только ради своей карьеры и личной славы; их считали панской дружиной. Менее богатые получали от вельможи содержание и назывались просто придворными. Каждый магнат заводил при своем дворе штат наподобие королевского. У него были маршалки, старосты, ключники, канцлеры, гувернеры, пажи, личный секретарь, ксендз-капеллан и доктор-иностранец. При ясновельможном пане непременно находился шут, который развлекал своего хозяина и позволял себе резкие выходки