А я за себя не ответчик,

Мой век откатился за Млечный,

Словно истаявший глетчер.

Сто тысяч деталей забыто

И что их напрасно тревожить,

Ведь мы не имели обиды

На землю, служившую ложем;

На шорох воды перекатной,

На плеск голавлей чернохвостых,

На запах мускатный и мятный,

Чарующий звёздную россыпь…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Под словом «праздность» я понимаю,

Когда с восторгом тебя листаю

И прячу юмор в гнездо покоя

Между работой, собой, тобою.

Разлады прячу, бутылку водки

И горечь, выплывшую из глотки,

И крик ребёнка ангольской бабы,

Убитой пулей у баобаба.

Я празден, лёжа с тобою рядом.

Стакан и льдинка по лимонаду,

Подмышкой мокро, в груди усталость,

Но на желанье ещё осталось!

Ты тоже праздна, ты тоже в маске,

Не в карнавальной, а ждущей ласки,

Переизбыток тебя не гложет

И я сомнений не знаю тоже.

А там ракеты в кварталах рвутся

И люди лопаются блюдцем,

Кто делит деньги, кто Палестину,

Кто лёг в Багдаде ничком под мину.

Они не знают, что слово «праздность»

Для нас с тобою движений разных

Вторичность или ошеломлённость

И ночи нежная бессонность.

«»»»»»»»»

Быть грубым и назойливым,

Всё разминать в томат,

И серебро за олово

Небрежно принимать;

Дни фаршем перемалывать,

Крушить, не создавать,

Не верить в чудо шалое,

В хорошие слова…

Быть битым нашим временем,

Истёртым в порошок,

Бодря на лысом темени

Последний волосок;

Дни провожать завистливо,

Ночь радостно встречать,

И женщине осмысленно

Бретелечку с плеча…

Ты подожди, мгновение,

Я выбор сделал свой,

Зачем мне исключения

Из жизни рядовой?

Жить на едином уровне,

Быть добрым или злым

И знать, что белокурою

Я женщиной любим…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Где-то ветер колесом

И мороз ознобом…

Я в любовь одним броском,

Проломив сугробы,

Перемалывая в пыль

Личные сужденья

И того, кто другом был,

Может быть, с рожденья…

Ах, да это словеса,

Пустота и тленье!

Сорок спиц у колеса

Жертвоприношенья!

Был товарищ… ну и что ж?

Не делить же с ним мне

Женщины любимой дрожь

В первопуток зимний!

Двое было, двое есть,

Я не одинокий,

Пальцев на руке не шесть,

А товарищ сбоку

Перетопчется, небось,

Влюбится в другую,

Не качнув земную ось

Выстрелом с ошую…

Где-то тучи парусят

Чернотой по сини,

Где-то фитилем закат

В капле стеарина,

И поскрипывает чуть

Бессердечный флюгер:

Если самому вдохнуть

То, что стало с другом?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Вновь спор о неземном и о земном,

В него втянуться ничего не стоит,

Язык подвешен ловко у героя,

Увенчаного лавровым венком.

Не у меня!..

Я отползаю в тень,

Углы у слова жгучи и палящи,

А я хочу спокойно в настоящем

Жить, лихо сдвинув шляпу набекрень.

Любовь земна, и что здесь говорить!

Она со мною в платье повседневном

И не была лягушкою-царевной

Или Снегуркой в злые декабри.

Она вошла в совместное жильё,

Не прорубая грудь горячим взглядом,

И губы мягко пахли шоколадом,

И ситцево морщинилось бельё…

Большое НО!..

Я по-мужицки лгу,

Любовь меня юлою завертела,

А я ласкал податливое тело,

Найдя свою иголочку в стогу…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Снега вползают в мартовские лужи,

Дробится день на звук и тишину.

Клён за окном обиженно простужен

И тянет руку голую к окну.

Привет, приятель! Я такой же хлипкий,

Меня скрутило тоже на корню!

Признав меня случайною ошибкой,

Улыбку исключили из меню.

Улыбка за громадой небоскрёба,

Разрезавшего город пополам,