– Он был изгнан без права вернуться в племя, – добавил Ойтус. – В случае возвращения его ждали арест и суровое наказание. Мы удивлены, что он посмел явиться сюда, но еще больше мы удивлены его единственной просьбой. Что ты можешь сказать нам, друид?

Абракадабр пригладил волосы и откашлялся. Вот уж задачка. Тихий, неприметный тролль оказывается наследным принцем. Волшебнику в его многовековой практике встречались несколько похожих историй, но в тех случаях сбежавшие принцы оказывались либо слабоумными, либо по уши влюбленными, что, в сущности, одно и то же. Эйбус не был похож на романтика или балбеса. Он хранил тайну настолько значимую, что решился идти против воли родителей, хотя для троллей это недопустимо.

– Я, – начал Абракадабр, придумывая впечатляющую речь на ходу, – прибыл к вам, чтобы сообщить трагическую весть. Наш общий мир, вся Эйлория, находится на грани исчезновения. Король Мурляндии Зигмунд призвал Верховного Демона и собрал армию. Через три дня состоится решающая битва, и если мы проиграем, то вряд ли останемся в живых. Все, кого мы любим и ценим, окажутся либо под землей, либо в оковах.

– Что ж... – кивнул Ойтус. – Твое ораторское искусство выше всяких похвал. Пробел лишь в логике. Ты забываешь, что наш народ всегда был посередине. Мы не поклоняемся ни Светлым, ни Темным. История приводила нас на разные поля сражений, но мы всегда оставались в стороне, защищая лишь свой дом. Я не думаю, что Зигмунду или Драгомору так уж нужна наша каменная родина. Уверен, мы сможем договориться с обоими.

– Тогда скажи мне, – тихо ответил друид. – Зачем понабилось Зигмунду похищать Змеиный Глаз? Уж не затем ли, чтобы лишить твой народ защиты богов?

– Откуда тебе известно о пропаже Камня? И с чего ты взял, что его похитил Зигмунд? – впервые за весь разговор королевская чета проявила волнение.

– В тот момент, когда Камень уже почти оказался в руках Зигмунда, ваш сын, рискуя жизнью, отобрал его у врагов и пошел сюда, в родной дом. Он хотел вернуть реликвию своему народу, а вы обращаетесь с ним как с преступником. Я знаю много тайн, и я уверен, что та, которую хранит Эйбус, состоит в том самом знамении. Он с детства знал, что если примет корону, то не сможет защитить Камень и Тролльхейм. Он сознательно стал изгоем, навлек на себя ваш гнев и только ради спасения народа обрек себя на мучения.

Ойтус и Эйба сидели словно статуи, не шевелясь и не издавая звуков. Их замершие глаза уставились в пустоту. Прошло несколько минут. Абракадабр закурил и откинулся на спинку кресла.

– Это называется Троллевый Ступор, – тихо сказал он Эдварду. – У троллей очень ранимая нервная система, и в случае сильных потрясений они могут впадать в оцепенение на несколько дней. Будем надеяться, что в этот раз они очухаются быстро. Потрясение все же радостное.

– Почему они так складно говорят? Я думал, все тролли косноязычны и медлительны.

– Уже на протяжении многих поколений у них при дворе живут несколько эльфов, в обязанности которых входит обучение членов королевской семьи «искусству скорости речи», как они это называют. Дело в том, что устройство черепа троллей не отличается от нашего ничем, кроме строения нижней челюсти. Ты ведь знаешь, что перекусить известняком для них плевое дело, но такие таланты плохо сочетаются с правильным произношением. Они бы и рады искрометно шутить и петь песенки, но на деле все, что произносит тролль, он вымучивает из себя, борясь с собственным устройством. Отсюда миф об их общей заторможенности. Хотя надо признать, что темп их речи отчасти влияет и на их поведение.

– И если бы Эйбуса не отдали Кай-Ману, он тоже болтал бы как заведенный?

– Именно так. У эльфов есть целая система упражнений по развитию нижней челюсти троллей.

В ее эффективности ты сам убедился. Впрочем, нельзя забывать и про природную стеснительность каменного народа. Вне Тролльхейма они ведут себя иначе, чем дома. Помнишь, как Эйбус с охранниками тараторил?

– Они нас слышат сейчас?

– Придут в себя, спроси. Я не знаю. У кого бы чаю попросить? – Абракадабр завертелся в поисках прислуги.

– И где Камень теперь? – вдруг спросил Ойтус.

Он пихнул локтем жену, и она тоже обрела осмысленный взгляд.

– А! Очнулись, – обрадовался друид.

Он достал из кармана часы на цепочке, вынул из оправы маленький зеленый камушек и положил на стол перед собой:

– Вот он.

– Это плохое чувство юмора, – хрипло произнес Ойтус.

– Плохая шутка. Так принято говорить, король, – поправил его Абракадабр. – Смотри.

Он нашептал заклинание и провел рукой над камнем. Зеленые грани стали увеличиваться, сверкнули отражением солнечных лучей, и к реликвии троллей вернулся прежний размер.

Ойтус осторожно взял Камень, поднес к носу и принялся разглядывать. Эйба через плечо мужа участвовала в опознании.

– Это он! – наконец вынес приговор Ойтус.

– Вне всяких сомнений, – кивнула Эйба.

– Ты сослужил нам великую службу, друид. – Король троллей встал и торжественно выпрямился. – Ты вернул нам одновременно и сына, и реликвию. Это великий день для Тролльхейма! Я немедленно прикажу всем веселиться, и вы с другом будете почетными гостями за нашим столом. Эйбуса мы немедленно освободим и воздадим должное его доблести и мудрости. Я так счастлив!