– Я не буду...

– Будешь. Работать. И если что-то в этой работе тебя станет не устраивать, ты будешь говорить об этом мне, а не бежать встревать в очередные неприятности. А я даю тебе слово, что ты не будешь жить в моем доме. Мы договорились?

– Я не хочу у тебя работать.

– Это не обсуждается. Ты остаешься.

– Я не буду.

– Не будешь что? Работать? Так детство кончилось. Твоей семье нужны деньги. Тебе - приучаться к дисциплине и ответственности за свои поступки. И при этом иметь возможность продолжать учебу.

– И чем я должна платить? За твои деньги и мои возможности? Кровью и плотью? Я не буду.

– Работой секретаря. Я не могу все делать сам. Мне нужен помощник. У тебя неплохо получалось. И, кажется, я не просил твоей крови.

– Мне подождать, когда возьмешь без спросу? Или когда ты выменяешь меня своему дружку на календарик? Или просто затащишь в кабинет и бросишь под своих гостей?

Он вздыхает. Тяжело, устало.

– Ларис, вот за что ты считаешь меня сволочью? Мне казалось, мы все давно обсудили. Я не привык повторять дважды, моего слова обычно хватает. Мне над столом тебе плакат повесить? Так есть подозрение, что ты и читаешь не лучше, чем слышишь... Я не вымениваю своих людей. Как и своих вампиров. Ни на календарик, ни на что другое. И тот же Лоурэл знает это лучше, чем кто бы то ни было.

– Что, часто предлагает поменяться?

– Да не нужна ты ему, кончай мечтать о прекрасном. Ты самолюбие ему здорово задела при вашей первой встрече. Вот он отыгрался. А ты повелась. Один-один, он доволен.

– А ты?

– А я разочарован. Я надеялся, ты умнее.

– Вот и возьми себе...кого поумнее. А я не буду.

– Умнеть?

– Работать у тебя.

– Не выйдет. Либо ты у меня работаешь, либо живешь в моем доме. Хочешь валяться на полу - валяйся. У меня в доме полов много. Решать тебе и решать сейчас.

– Ты не станешь ко мне приставать. Сажать на колени. Вообще трогать.

– Зачем, Лара? Я ж тебе нравлюсь. Тебе со мной хорошо.

– Либо ты уважаешь мое решение, либо забирай и делай что хочешь. Хоть домой, хоть за Бездну. Если я - вещь, я жить не буду. Если у меня нет права на мои желания - у меня вообще не будет желаний.

– Лара, я же помочь тебе хочу.

Закрываю глаза. Река плещется близко. У самых ног. Стоит позвать - и она придет.

– Хорошо. Умолять не стану. Ты работаешь у меня. И все. Больше между нами ничего не будет. Никаких личных отношений. Ничего. Только работа.

– Ты даешь мне слово?

– Да. Но и ты даешь мне слово. Все возникающие проблемы ты решаешь путем обсуждения их со мной, а не ухода в несознанку. Ты даешь мне слово, Лариса?

– Да.

– Смотри, ты откажешься, и я могу передумать. На сегодня - свободна. Завтра в девять - жду. И вот еще, - он достал из кармана и бросил мне на колени связку ключей.
– Передай матери, скажи спасибо.

Знакомая такая связка с маленьким камушком на брелоке. Мама говорила, что за камень, да я позабыла. Я в камнях не очень.

Домой ехала жутко усталая, но довольная. Я все-таки добилась. Хоть какого-то личного пространства. И мне не надо бросать все и уезжать на край света. Я смогу продолжить учебу. И остаться собой. Я не хочу становиться Ингой. Девочкой его сбывшихся желаний. Как она тогда сказала - «когда в тебе тебя не остается». Сказала, кажется, про другое, ну да не важно. Ведь это же именно то, что он делает. Да, не насилует. Приучает, превращает, перемалывает. Да, сейчас он очень натурально хлопает глазками, и утверждает, что ничего и не было. Не подразумевалось вообще, и как я подумать-то могла. А вот что было на самом деле? И что было бы, если бы я тогда осталась?

Что у нас с Сериэнтой было? Сказал, поясницу лечить, а сам? Усыпили, и давай планы строить, как меня переделать. Ладно, она отказалась. А если нет? Меня вообще кто спросил, а хочу ли я? А разрешаю ли столь глобальное вмешательство? О возможных негативных последствиях, может, проинформировал? Как у нашего дорогого доктора с врачебной этикой вообще?

Дальше. Сиреневый Зал. Что сказано? Посмотрю, как ты реагируешь. Что в итоге? «Я пытался тебя пробить, либо до человека, либо до вампира». Это «посмотрю»? Или это очередная попытка меня изменить, без моего ведома и согласия?

Верила ли я ему теперь? Что он дал слово и не нарушит? Не знаю, жизнь покажет. Но мне хотя бы удалось заставить его себя услышать. Заставить его поверить, что я действительно настолько близко к краю. Что он настолько меня сломал. Передавил. Переусердствовал. Тяжело обмануть вампира, но когда вампиры в учителях... А я способная. Вампиры чувствуют эмоции. Поэтому любое притворство у них идет от внутреннего переживания. Я помню рассказы о том, как он учил Ингу танцевать. Он и меня учил - улыбаться посетителям всем сердцем, излучать дружелюбие. И как настроиться на подобные эмоции. На негативные эмоции оказалось даже проще настроиться. Вернее - на отсутствие эмоций. Главное - картинки подобрать правильно. И не сбиваться на реальность, удерживать. Но я тренировалась. Он так благородно дал мне время потренироваться. Остыть и успокоиться, я полагаю. И начать сожалеть о содеянном.