«…Сейчас надо снять «фаустпатронщиков», иначе они просто подожгут тягачи наших пушкарей… - Думала она, и брела к окнам, словно в тумане.
– А потом, когда все это закончится, я найду Марьяну, и увезу ее к себе, в Киев… И мы будем жить с ней… Долго и счастливо… И без войны…» …Воздух был тяжел от того металла, что летал сейчас в нем! Он словно сгустился, и превратился в кисель… Страшное смертельное пойло…

Но…

Странное и необъяснимое происходило прямо на глазах у Яшки-цыгана, строчившего из окон по площади, и иногда поглядывавшего через плечо на старшину Морозову - Зоя шла к дальним окнам не пригибаясь, в полный рост, и…

Ее не задела, не ужалила, больше ни одна пуля!..

Ефрейтору даже казалось иногда, что он видел, как шевелились волосы на ее голове от «сквозняка» пролетевшей в сантиметре пули, но Морозова продолжала идти дальше, как мессия шел по воде…

И разбитной цыганенок, глядя на нее, и на то, как Зою облетали пули, даже перекрестился, уверовав на секунду в ее святость… …Зоя была уже совсем близко к своей цели, когда там, за окном… …Где-то, со стороны дороги, по которой шел к площади стрелковый полк полковника Николаева, ухнул взрыв…

–  Д-ду-дух!..

–  Успели, гниды!
– Прошептала старшина.

И Зои словно открылось «второе дыхание»… Словно и небыло никакого ранения…

Ее взгляд опять приобрел былую жесткость, а руки точность и выверенность движений:

–  Ну, щас я вам!..

Ее «мосинка» привычно взлетела к правому плечу, щека прислонилась к теплому деревянному прикладу, прищурился левый глаз, и…

Винтовка хищно повела стволом, выискивая себе новую жертву:

–  П-пах!..

Этот выстрел, на фоне грохота всего боя был практически не слышен, но, как это бывало почти всегда, принес свой результат - на мостовую дороги, из окна второго этажа дома напротив, вывалилась металлическая труба «Фаустпатрона»…

Он глухо звякнул о камни мостовой, метрах в семидесяти от второго «Студебеккера», который тянул полковую 100-миллиметровую МТ-12 к площади, и откатился от стены прямо на середину дороги…

–  Одним меньше!
– Прошептала Зоя.

А тягач, тем временем остановился, не желая видимо, чтобы его постигла участь первого «Студера», кабина которого пылала большим факелом, и артиллеристы стали отцеплять от него пушку - до площади оставалось не больше 150 метров, и артиллерию пора было выводить на прямую наводку…

–  Ну, где же ты?
– Зоя шарила взглядом по окнам противоположного дома.
– Где ты спрятался, сука?!!

Может быть их было и больше, но еще до начала боя Зоя засекла на одной из баррикад только троих «фаустпатронщиков»…

Один успел выстрелить, второго она успокоила навсегда… Оставался последний…

–  Где ты засел, гад?!! …Артиллеристы уже успели развернуть в нужном направлении первую, из трех оставшихся пушек, а Морозова все продолжала искать в окнах соседнего дома последнего «эсэсовца» с «Фаустпатроном» в руках, когда…

–  Ты чего там делаешь?!!
– Она просто оторопела от увиденного.
– Ты откуда там?!! Твою мать!!!

…В какой-то странной полукруглой нише дома напротив, которая была у самой брусчатки дороги, сжавшись в комок… …- Яшка!!! Ко мне!!!
– Гаркнула старшина Морозова так, что перекричала какофонию боя.
– Бегом!!!

–  Я здесь, тетя Зоя!
– Раздалось за спиной через секунду.

–  Прикроешь меня отсюда!

–  А вы?
– Не понял ефрейтор.

–  А я на улицу!

–  Нельзя туда сейчас!
– Крикнул в отчаянии Яшка-цыган.
– Убьют почем зря!!!

–  У меня там дочь!!!
– Крикнула Зоя ефрейтору в самое лицо.

И, подхватив автомат, бросилась вниз по лестнице…

Ефрейтор выглянул в окно, и тоже обомлел от увиденного… …Наверное это была самая широкая улица Зноймо…

Между атакующей пехотой и засевшими за баррикадой «эсэсовцами» было около 150 метров, ровной, как стрела, прямой булыжной мостовой, метров в десять в ширину.

Практически посредине, между воюющими, в нише дома напротив, свернувшись в калачик в своих грязных лохмотьях, сидела десятилетняя Марьяна…

Она уже не плакала, и, наверное, даже мало понимала, что вокруг нее происходит, а только смотрела застывшим взглядом на окна дома, в котором ее нашли, и из которого ее увели меньше получаса назад…

И они встретились взглядами… Яков, и чешская девочка…

И опять ефрейтору показалось, что он увидел, как спутанные волосы девчушки колыхались от «сквозняка» пролетавших, в сантиметре от ее головы, пуль… И волосы девочки колыхались в разные стороны - и наступавшие, и обороняющиеся стреляли не переставая…