— Прости, — опустил голову мой воевода. — Конечно же, тебе виднее, что нужно делать.

То-то! А то, ишь, развелось советчиков! Посоветовали бы лучше, что делать дальше. Нам всем. Озвучил эту свою озабоченность. С полчаса обсуждали этот вопрос. Снова безрезультатно. Единственно, Лотар предложил попробовать выбраться из крепости через подземелья, выходящие внутри долины, а потом попытаться уйти в горы, или еще куда. Обсудили и это. Пришли к единодушному мнению, что пока выберемся всей кучей из подземелья, пока начнем двигаться куда-либо, нас успеют обнаружить — не так уж и велика долина. Опять же, среди румийцев мы видели пару сотен всадников, шныряющих по окрестностям, возможно, занятых как раз пресечением наших попыток воспользоваться подземными ходами. Наверняка здешние горожане сообщили прибывшим солдатам о наличии таковых. Конечно, слухи о потайных ходах все равно циркулировали среди горожан, пусть и точные места выходов подземных тоннелей наружу знали только жрицы Юпитера. М-да, как бы все-таки не нашли. Надо, пожалуй, пару человек в пещере поставить. Хоть предупредят, в случае чего. А то возьмут тепленькими в постельках.

Так ничего путного и, не придумав, отправились спать, выставив усиленные посты на стенах и башнях. Воины улеглись прямо здесь на площадке акрополя, под открытым небом, расстелив захваченное тряпье — благо, ночи были теплыми. Пригодилось награбленное, однако. В самом деле, не в подземельях же им ночевать? А если штурм, когда они еще оттуда вылезут? Я, пройдясь с Туробоем по стене крепости и проверив часовых, тоже отправился баиньки. Зашли в храм Юпитера, добрались до покоев здешних жриц. Черт, опять Туробою на коврике спать! Не хорошо. Не по товарищески, как-то.

— Надо придумать, что-нибудь тебе с ночлегом, — озабоченно сказал я. — Может, пойдешь к воинам. Там они неплохо устроились. Что тут со мной может случиться? В крайнем случае, ляжешь поближе к входу в храм. Он единственный.

— Ничего, господин, я здесь, — глуховатым голосом отозвался мой бессменный телохранитель.

Ну, да, Туробой теперь не немой. Я же совсем забыл сказать: у моего друга отрос язык. Причем, к моему стыду, без всякого моего сознательного вмешательства. Просто он стоял рядом во время всех этих моих сеансов по исцелению. Извиняет это мое свинство только то, что я, к моменту приобретения мной талантов целителя, уже не воспринимал Туробоя, как инвалида. Ну, молчалив. Так это даже в плюс. Когда он подал свою первую реплику, а случилось это немного времени спустя после падения Лютеции, я даже не сразу осознал, что мой телохранитель заговорил. Потом дошло. Я залез к нему в рот и обнаружил вполне развитый, розовый без всякого налета язык. Мне, конечно, говорили, что у людей, подвергавшихся моему лечению, отрастали утраченные органы и конечности, но процесс этот был не быстрым и вживую я таких исцеленных не наблюдал: не сидел подолгу на одном месте. А тут, наконец-то, сподобился лицезреть это чудо в натуре. Впечатлило, ничего не скажешь. Пользовался, правда, Туробой этой своей вновь обретенной способностью весьма редко. Видно, привык уже обходиться без слов. Но сегодня мой друг разговорчив: целая фраза произнесена.

Устал. Не хочется спорить. Подумаем об этом завтра. Оставив Туробоя в зале с фонтаном, зашел в свои апартаменты. Там ждала Валерия с готовым ужином. Выглядела Лерка грустно. При виде меня, оживилась, но в глазах, все равно, затаилась тоска. Она уселась с ногами в кресло напротив, со слабой улыбкой наблюдая, как я насыщаюсь. Ужин оказался не плох. Хоть есть и не хотелось (только что перекусили во время совета), отужинал: вкусно, да и обижать девчонку не хотелось.

— Вас что и готовить учат? — закончив прием пищи и отхлебнув из бокала, оказавшегося весьма неплохим вина, поинтересовался я.

— Нет, Повелитель, — виновато вздохнув, ответила она. — Еду готовили наши женщины, захваченные твоими воинами. Там, внизу. Кстати, что вы хотите с ними сделать?

— Ничего такого от чего умирают, — ответствовал я.

— Они считают, что я предала Родину и наших богов, — Валерия положила подбородок на поджатые к груди колени, обхватив руками голени. В глазах ее опять заблестели слезы. — Почему? Ведь это не так! Я служу тебе и это правильно! Разве может быть по-другому?

В приступе нежности я поднялся со своего места, шагнул к несчастной девчонке и подхватил ее на руки. Поцеловал в мокрые глаза, прошептал:

— Нет, конечно. Ты сделала все правильно. А этим гусыням я устрою прочистку мозгов!

— Нет! Что ты! Не делай им ничего плохого! — прижавшись к моей груди и обхватив шею руками, возразила Валерия. — Это они по незнанию. Они же не знают, что ты лучший. Да еще и Посланник Богов.

— Хорошо. Как скажешь, — согласился я. И осторожно опустил ее на кровать.

Следующие девять дней приступов не было. Если не считать попытки десятка здешних шустриков забраться к нам по скале. Это произошло на третью ночь нашего здесь обитания. Часовые службу несли хорошо. А для ночного освещения на стенах и башнях заботливые горожане оставили здоровенные факелы с металлическими чашами, которые освещали скалу вполне качественно. Потому диверсантов обнаружили и отшугнули стрелами, угробив половину.

После этого наступило томительное затишье. Румийцы к крепости не приближались. Только качественно перекрыли подходы к ней и по окрестностям в долине постоянно шныряли конные патрули. Ночью двигались с факелами — было видно. Наверное, караулили наше возможное бегство по подземным ходам. В переговоры тоже больше не вступали.

Никто никаких реальных предложений по выходу из нашей не простой ситуации так и не придумал. Меня светлые идеи тоже не посещали. В конце концов, от отчаяния (произошло это на седьмой день осады) я решил все же попытаться воспользоваться своим божественным даром — способностью летать. Решиться на такое, поверьте, было нелегко: с моей-то высотобоязнью. Особой оригинальностью идея не страдала. Я предполагал перетаскать по одному, всех своих соратников куда-нибудь подальше от этой чертовой долины. Скажете тяжеловато и долго? Ну, относительно времени: его у нас было достаточно. А по поводу тяжести… Вот это я и собрался выяснить на седьмую ночь. Благо, та оказалась безлунной.

Экспериментировать решил на воротной башне: стена слева от нее оказалась вертикальной — при падении ни за что не зацеплюсь. С собой взял только Туробоя. Двоих часовых, стоящих там, отправил отдохнуть на часок: зачем нам лишние глаза. Потом погасили ярко горящий факел: румийцем видеть мой полет, тем более, ни к чему.

Вначале нужно было попробовать полетать налегке. Предупредил Туробоя, что сейчас произойдет и без раздумий — лишние нервы, — махнул между крепостными зубцами вниз. Все прошло штатно: падение, свист ветра в ушах, радужный поток и переход в горизонтальный полет. Даже толком испугаться не успел. Долго летать не стал, хоть и хотелось: скоро должна была взойти луна. Интересно, во время полета вся моя боязнь высоты куда-то испарялась. Зашел на посадку с некоторым трудом — темно, еле разглядел боевую площадку. Но — ничего, сел нормально. Без перелетов и недолетов. Туробой хоть и наблюдал однажды такой мой полет, тем не менее, выглядел потрясенным и напуганным. Успокоил друга, как мог и приступил ко второй, решающей части испытаний.