— Арктур не может не нравиться, — машинально согласилась Шева. — Ты не догадался захватить мой контейнер?

Юноша отрицательно покачал головой.

Пирующие затянули громкую несвязную песню. Шева поморщилась.

— Вижу, тебе не по вкусу этот мир? — заметил Пауль, уловив выражение недовольства, промелькнувшее на лице Шевы.

— Твое предположение слишком категорично. Но я нахожу, что в этом Отражении все подвержено хаосу, а я не люблю хаос. Тебе же, как мне кажется, он по душе.

— Я уже говорил тебе. И мне хочется, чтобы этот мир понравился и тебе.

Охотница хмыкнула. Усевшийся с другой стороны скамьи викинг задел ее, и Шева, не задумываясь, въехала локтем тому в бок.

Викинг, рядом с которым Шева выглядела сущей пигалицей, оскорбился и повернулся, чтобы ответить, но, увидев, что имеет дело с женщиной, к тому же прехорошенькой, милостиво осклабился, чем породил у Охотницы желание повторить свой подвиг. Пауль вовремя удержал путешественницу во времени от опасного искушения, схватив ее за руку.

— Что он тебе сделал?

— Толкнул, — пробормотала Шева, тщетно пытаясь освободиться.

— Он не хотел обидеть тебя. Поверь, он сделал это нечаянно. В нашем мире не принято обижать женщин.

— В нашем? Вот даже как?

— Именно. Я полюбил этот мир и хочу остаться здесь навсегда. И я предлагаю тебе остаться со мной.

— В каком, интересно, качестве?

— Моей жены. Я люблю тебя.

Слова Пауля звучали спокойно, почти буднично.

— И давно ты полюбил меня?

— В тот самый миг, когда впервые повстречал тебя в снегах Тибета.

Охотница усмехнулась:

— Это был не ты. Это был другой ты.

Пауль пристально посмотрел на Шеву. Взгляд его был серьезен.

— Этот или другой — какая разница! Я был обречен полюбить тебя! И я готов на все ради того, чтобы ты была рядом.

Шева не любила такую формулировку: быть рядом с кем-то. Куда больше ей было по вкусу, когда кто-то был рядом с ней. Но даже изменись формулировка в ее пользу, это ничего не меняло.

— Не думаю, что из этого что-то выйдет, — сказала Шева.

— Но почему?

— Я не могу остаться в этом Отражении.

— Лишь потому, что оно не нравится тебе?

— Не только. Тому есть три причины. Да, оно мне не нравится, но это далеко не главное. Оно нестабильно и существует исключительно по воле Арктура. Если ему будет угодно, оно исчезнет или станет совершенно неузнаваемым. И наконец, есть еще третье. Наши законы преследуют обитателей Системы, отказавшихся вернуться в Матрицу. Думаю, нет надобности объяснять почему. Подобные люди опасны. Своим знанием хода развития сущего и сведениями о технологиях более высокой цивилизации они создают реальную угрозу искажения времени и пространства, что сказывается на Матрице. Закон предписывает Управлению насильно возвращать подобных людей. Так что, даже пожелай я остаться с тобой, это невозможно.

Лицо Пауля потемнело.

— Это значит, что мы вообще не можем быть вместе?

— Насовсем — да. — Охотница почувствовала некую двусмысленность произнесенной ею фразы и поправилась: — Есть некоторые препятствия.

В этот миг за соседним столом вспыхнула ссора. В гул голосов врезались угрожающие нотки, с треском разлетелся кувшин. Блеснула сталь. Пирующие отхлынули в разные стороны, освобождая место для двух воинов, не замедливших скрестить мечи. Повод для ссоры наверняка был ничтожен, но они рубились так, будто были смертельными врагами всю свою жизнь. Поначалу никто не вмешивался в их поединок — так было принято. Но Хеймдалль не желал, чтобы в его доме лилась кровь. Краем глаза Шева заметила, что хозяин дома поднялся со своего места и направился к заключенным в круг зевак поединщикам. За ним следовал Харальд, державший в руке хорошо известное Шеве копье. Лучшего момента удостовериться, Арктур ли это или нет, нельзя было и придумать. Шева устремилась навстречу Харальду, переводя взгляд с грозного лица воина на перстень с покуда темным камнем. Но вот они сошлись почти вплотную, и перстень блеснул зеленым цветом. Шева подняла глаза и столкнулась с взглядом Харальда. Тот смотрел пристально, морща лоб, словно чего-то припоминая. Затем он улыбнулся знакомой улыбкой, и Охотница поняла, что Арктур узнал ее. Признаться, Шева пожалела, что у нее под рукой нет излучателя. Нет, она не собиралась убивать Арктура, но излучатель придал бы ей уверенности.

Хеймдалль уже разнимал дерущихся, а Арктур изваянием стоял против Шевы. Он продолжал улыбаться. Потом он медленно поднял копье, и мир раскололся огнем и водой. Соленой водой…

Арктур прочел эти строки с привычной холодной усмешкой на устах. Голубые глаза его были устремлены вдаль — туда, где холодное поутру солнце мешало свой равнодушный свет с ледяной бездной моря. Занимался новый день.

— Это будет отличный день, — вымолвил свои первые слова, поворачиваясь к Шеве, Арктур.

Они стояли на палубе гигантского корабля, который назывался Нагльфаром. Можете верить, можете нет, но Нагльфар был собран из ногтей мертвецов — самого совершенного материала, какой только можно вообразить. В отличие от обычного судна, Нагльфар не боялся ни течи, ни огня, ни урагана — стихии были бессильны перед мертвой плотью, поставляемой обитателями Хель. Нагльфар был страшным кораблем, предвещающим конец мира; Шева смутно знала об этом.