Стоило Чернушке зайти в комнату с горящим камином, как из кресла поднялась маленькая женщина, похожая на воробья. Испуганно прижав к груди тоненькую ручку, она жалко пискнула:

– Дорогой, это кто?

– Я новая няня, Блэк!
– не дав мужчине открыть рта, Тьма быстро обозначила свой статус и вольготно расположилась на низеньком продавленном диванчике. Окинув хозяев скептическим взглядом, она озвучила свою позицию:

– Ты, - кивок в сторону купца, - если попробуешь меня зажать в углу, лишишься рук.

– А тебе, - угрожающий взгляд в сторону съёжившейся от страха "птички", - я вырву язык, если вдруг вздумаешь повесить на меня пропажу серебряных ложек.

Работодатели нервно сглотнули и растерянно переглянулись, а мужчина так и вовсе втянул голову в плечи. Тьма выгнула бровь, побуждая объяснить смысл разыгранной на ее глазах пантомимы. Молчание затягивалось, и от нечего делать Чернушка решила повнимательнее приглядятся к супружеской парочке. Увиденное ей не просто не понравилось, а заставило раздражённо дёрнутся правый глаз. Но задать интересующие её вопросы, Матушка не успела. Болезный, судорожно дёрнув кадыком, набрав во впалую грудь побольше воздуха, вдруг выпалил на одном дыхании:

– Простите нас, госпожа, но обстоятельства за несколько дней изменились, и мы не можем позволить себе воспитательницу.

– В карты проигрался?
– мигом оживилась Тьма, прекрасно осведомлённая о причинах банкротства многих дельцов.

Бизнесмен густо покраснел, и начал что-то лепетать о недобросовестных партнёрах, нечистых на руку таможенниках и внезапном повышении цен.

Чернушка понимающе хмыкнула, догадываясь о причинах дефолта. В принципе, работать укротительницей несовершеннолетних ей совершенно не хотелось, однако терять авторитет в глазах сокурсников не подобает той, чьё слово твёрже адаманта. Поэтому Матушка растянула губы в, по её мнению, покровительственной улыбке (судорожный вздох четы отнесём к снизошедшей на них благодати) и ласково прорычала:

– Ничего, я запишу вам в долг.

– А у вас есть опыт общения с детьми?
– прислонившись к груди мужа, робко поинтересовалась женщина, лелеющая в душе надежду отделаться от внезапно свалившейся гостьи.

– У меня есть младший брат, и я командовала армией, - отрезала Тьма, твёрдо вознамерившаяся остаться в этом доме в качестве бонны. Женщина приглушённо охнула.

– А рекомендательные письма?
– героический супруг решил придти на помощь своей половинке.

– От побеждённых или от родственника?
– Чернушка удивленно приподняла брови, лихорадочно вспоминая кто из проигравших (а других и не случалось) правителей ещё не был казнён и до сих пор томится в застенках её тюрем, и что может потребовать Свет в обмен на бумажку о её благонадежности.

Наниматели виновато развели руками, словно давали понять, что такую непонятную особу, да ещё без сопроводительных документов, ни за что не подпустят к своим отпрыскам. Тьма уже решила плюнуть на решение о неприменении тупой силы и просто произнести заклинание внушения, как вдруг женщина зашлась в хриплом кашле. Приступ продолжался несколько минут. В течение всего времени муж прижимал к себе её содрогающееся тельце и ласково гладил по спине с выпирающими лопатками. В голове Первостихии мелькнула мысль облегчить страдания бедняжки, прервав её скорбный путь по земле, но на сегодня лимит милосердия был исчерпан. В конце концов, она же оставила в живых секретаря (или правильнее сказать "секретаршу"?) жиртреста!

Устав ждать окончания приступа и чувствуя, как стремительно портится настроение от вида изнемождённого (и главное, не по ее воле) мужчины, Матушка, щёлкнув пальцем, подтянула к себе чёрные нити проклятий, опутавших с ног до головы женщину (мужчину, впрочем, тоже), и начала сматывать их в аккуратный клубок. Кашель тут же прекратился, и обессиленная женщина стала вытирать кружевным платочком струящуюся изо рта кровь.

– Простите, но Вам сейчас лучше уйти, моей жене нездоровится, - подхватив больную на руки, мужчина вознамерился избавиться от докуки.

– Наоборот, я думаю мне лучше остаться, - отрезала Тьма и резко дернула на себя правую руку, как будто отрывала что-то невидимое обычному глазу.

После этого жеста, супруги почувствовали, как внутри них как будто что-то лопнуло, и стало сразу легче дышать. Плечи купца распрямились, глаза, совсем недавно напоминающие цветом снулую рыбу, заискрились, а с лица его миниатюрной спутницы жизни стала пропадать мертвенная бледность.

– Ну и кто и за что их так не любит?
– прошептала Матушка себе под нос, - они же безобидные как... костяные рыцари?
– вспомнила она свой любимый эквивалент плюшевых зайчиков.

Пока Тьма предавалась размышлениям на предмет человеческой логики, "спасённые" прислушивались к изменениям внутри себя. Судя по их недоверчивым взглядам, люди ещё не верили в произошедшее чудо. Деятельной Тьме это всё быстро надоело, и она уже решила вернуть всё на место, причём в значительно улучшенном с точки зрения тёмного искусства варианте. Но тут, на счастье супругов, тишину разорвали бурные рыдания бывшей чахоточной.

– Слава Свету, Торсон, у меня ничего не болит!

– Вообще-то, славить надо меня, - скривилась от досады вечная противница добрых дел.